Читаем К величайшим вершинам. Как я столкнулась с опасностью на К2, обрела смирение и поднялась на гору истины полностью

Она прислала мне по электронной почте копию комментария какого-то пакистанца на YouTube. Он хотел написать «мэм», но написал «мам». Пиппа явно посчитала это сбывшимся пророчеством старого прорицателя.

Я радовалась затянутому облаками небу, вспоминая, какая удушающая жара стояла в предыдущие два раза, когда я шла этим маршрутом, и как липла пыль на разгоряченное тело. Но потом зарядил дождь, а это означало, что некоторые носильщики стали застревать в грязи. И все же вечерняя прохлада на высоте 3170 м была чудесна. На следующий день мы продолжили путь к базовому лагерю Пайю на отметке 3666 м. («Пайю» означает «соль», и символизирует наличие минеральных солей в этом регионе. #funfact) Нам стала доступна роскошь в виде душа – плоского цементного поддона с коротким шлангом, по которому текла талая ледниковая вода. Мы с Сильви, нашей норвежкой, по очереди держали друг другу шланг, и торопились ополоснуть голову такой ледяной водой, что перехватывало дыхание. Я рассказал ей о велнес-ретрите в Австрии, где врач велел мне сначала прыгнуть в озеро, а потом поблагодарить озеро, выходя их него. Я шла туда и думала. Блин. Это же будет чертовски холодно. Может, надо прыгнуть с разбега? Или бомбочкой? Или просто ступить с мостков в воду? Я просто шагнула с мостков прямо в воду. Вода сомкнулась над головой, такая ледяная, что у меня чуть не остановилось сердце. Выгребая по-собачьи и бормоча ругательства, я выбралась на берег и кинулась к двери. А потом пришлось снова выйти на холод, потому что я забыла поблагодарить озеро.

Мы с Сильви стряхнули оцепенение – Спасибо тебе, ледник! – и отправились ужинать. Один из высокогорных носильщиков, который одновременно был мясником, милосердно быстро одним движением зарезал козу в соответствии с правилами халяля, и мясо раздали носильщикам в благодарность и на удачу нашего следующего дневного похода до ледника Балторо. Я страшилась предстоящих нам километров каменистой морены: большие камни, по которым нужно карабкаться, средние камни – испытание для подколенных сухожилий, и мелкие, которые только и ждут, чтобы мы подвернули на них лодыжки. В прошлом сезоне на этом участке несколько человек получили вывих, а один даже сломал ногу.

Солнце поднималось над обнаженным ледником, делая путь более трудным для альпинистов, носильщиков и мулов, но мы двигались ровным шагом, опустив глаза и сосредоточенно глядя под ноги, пока не добрались до быстрой реки. Раньше я всегда переправлялась через неглубокие водные преграды самостоятельно, завернув брюки до колен и взяв в руки ботинки с носками. На этот раз течение было бурным, реку покрывали белые пятна пены. Двое носильщиков предложили нам с Сильви перенести нас через реку на спине, и мы, ни секунды не тратя время на ложную гордость, тут же согласились.

Последний подъем, и мы в Урдукаше на высоте 3950 м, вокруг и над нами раскинулся шумный лагерь, выстроенный плотными ярусами на склоне горы. На нижних уровнях люди готовили и пекли чапати. Средние уровни были отведены для животных и торговцев (как Уолл-стрит), и тех, кто был готов продать по несуразно высокой цене бутылки газировки. Верхние ярусы усеивали ярко-желтые и оранжевые палатки, в которых спали альпинисты.

– Рекомендую беруши, – посоветовала я Сильви, пока мы пробирались через шумный лагерь.

Я называю Урдукаш «Лагерем павших мулов» из-за лежащих вокруг останков животных, павших от непосильной работы на большой высоте. Всегда стараюсь поставить палатку подальше от самой давней падали, будь это туловище, голова или хвост. Если за это меня назовут «слишком разборчивой», я готова с гордостью носить это звание. Я также стараюсь выбрать хороший вид на величественные вершины. Отсюда видны Башни Транго, Катедрал-Пик и тысяча их младших собратьев. Центр Урдукаша – знаменитая скала, расколовшаяся пополам. Верхняя половина рухнула вниз, убив трех носильщиков, имена которых сохранены на оловянных тарелках вроде тех, что закреплены на мемориале Джилки.

Каждый вечер на протяжении всего пути перед моей палаткой выстраивалась очередь носильщиков, желавших навестить меня, чтобы получить облегчение после дневного перехода. Они знали, что я не врач, но имела при себе аптечку: я беседовала с ними по очереди, напрямую или через переводчиков, спрашивая, что их беспокоит – головные боли, мозоли, расстройство желудка, проблемы со сном – да что угодно. Один из наших альпинистов был настоящим врачом, но они предпочитали приходить ко мне, может быть, потому что я их веселила. Какова бы ни была причина, мне льстило их доверие и, предвидя очередь на «прием» вечером, я всегда закупала в больших количествах безрецептурные лекарства, чтобы щедро делиться ими.

Перейти на страницу:

Похожие книги

120 дней Содома
120 дней Содома

Донатьен-Альфонс-Франсуа де Сад (маркиз де Сад) принадлежит к писателям, называемым «проклятыми». Трагичны и достойны самостоятельных романов судьбы его произведений. Судьба самого известного произведения писателя «Сто двадцать дней Содома» была неизвестной. Ныне роман стоит в таком хрестоматийном ряду, как «Сатирикон», «Золотой осел», «Декамерон», «Опасные связи», «Тропик Рака», «Крылья»… Лишь, в год двухсотлетнего юбилея маркиза де Сада его творчество было признано национальным достоянием Франции, а лучшие его романы вышли в самой престижной французской серии «Библиотека Плеяды». Перед Вами – текст первого издания романа маркиза де Сада на русском языке, опубликованного без купюр.Перевод выполнен с издания: «Les cent vingt journees de Sodome». Oluvres ompletes du Marquis de Sade, tome premier. 1986, Paris. Pauvert.

Донасьен Альфонс Франсуа Де Сад , Маркиз де Сад

Биографии и Мемуары / Эротическая литература / Документальное
10 гениев бизнеса
10 гениев бизнеса

Люди, о которых вы прочтете в этой книге, по-разному относились к своему богатству. Одни считали приумножение своих активов чрезвычайно важным, другие, наоборот, рассматривали свои, да и чужие деньги лишь как средство для достижения иных целей. Но общим для них является то, что их имена в той или иной степени становились знаковыми. Так, например, имена Альфреда Нобеля и Павла Третьякова – это символы культурных достижений человечества (Нобелевская премия и Третьяковская галерея). Конрад Хилтон и Генри Форд дали свои имена знаменитым торговым маркам – отельной и автомобильной. Биографии именно таких людей-символов, с их особым отношением к деньгам, власти, прибыли и вообще отношением к жизни мы и постарались включить в эту книгу.

А. Ходоренко

Карьера, кадры / Биографии и Мемуары / О бизнесе популярно / Документальное / Финансы и бизнес
Айвазовский
Айвазовский

Иван Константинович Айвазовский — всемирно известный маринист, представитель «золотого века» отечественной культуры, один из немногих художников России, снискавший громкую мировую славу. Автор около шести тысяч произведений, участник более ста двадцати выставок, кавалер многих российских и иностранных орденов, он находил время и для обширной общественной, просветительской, благотворительной деятельности. Путешествия по странам Западной Европы, поездки в Турцию и на Кавказ стали важными вехами его творческого пути, но все же вдохновение он черпал прежде всего в родной Феодосии. Творческие замыслы, вдохновение, душевный отдых и стремление к новым свершениям даровало ему Черное море, которому он посвятил свой талант. Две стихии — морская и живописная — воспринимались им нераздельно, как неизменный исток творчества, сопутствовали его жизненному пути, его разочарованиям и успехам, бурям и штилям, сопровождая стремление истинного художника — служить Искусству и Отечеству.

Екатерина Александровна Скоробогачева , Екатерина Скоробогачева , Лев Арнольдович Вагнер , Надежда Семеновна Григорович , Юлия Игоревна Андреева

Биографии и Мемуары / Искусство и Дизайн / Документальное