К величайшим вершинам. Как я столкнулась с опасностью на К2, обрела смирение и поднялась на гору истины

Теперь, когда я всерьез стала планировать экспедицию, стратегия состояла в том, чтобы научить тело учитывать приоритеты, а также поглощать и использовать кислород. Все дело было в максимальном объеме легких. Я встретилась с доктором Аароном Бэггишем из Массачусетской центральной больницы, который работал в рамках специальной программы по улучшению кардиоваскулярной эффективности и повышению результатов спортсменов. Я также консультировалась у доктора Питера Хакетта, руководившего Институтом высотной медицины в Колорадо. Вместе мы подобрали комплект медпрепаратов для Эвереста: все, что может мне понадобится, если вдруг что-то на горе пойдет не так. Больше всего я опасалась отека легких и головного мозга. Я не знала, будут ли мои препараты для щитовидки эффективны на высоте более 8000 м. Рубцовая ткань от прошлых операций, как и любая область, где было нарушено кровоснабжение, могла быть подвержена быстрому переохлаждению и обморожению. В моей «восьмитысячной аптечке» был дексаметазон от воспаления и отека мозга; нифедипин, блокатор кальциевых каналов, средство от повышения артериального давления и боли в груди; силденафил (он же виагра или сиалис) от легочной артериальной гипертензии; а также и ацетазоламид от острой высотной болезни. Вместе со всем этим я собрала основные препараты, входящие в любую хорошую аптечку: антибиотики, обезболивающие, антигистаминные препараты, пластыри, раствор для увлажнения и промывания глаз, имодиум – просто рог изобилия для пессимиста.

Последним ключевым членом команды по улучшению максимального объема легких стал Питер, тренер по марафону, который по часу дважды в неделю выматывал меня до последнего. Размахивая секундомером, как электрошокером, он заставлял меня раз за разом сражаться с накоплениями молочной кислоты в мышцах. Милю вдоль Чарльз-Ривер я пробегала за 10 минут, что в масштабах марафона – ничто, но на горе, на высоте 8000 м, важна будет не скорость, а выносливость, умение осознанно делать каждый вдох и контролировать каждый выдох. Я занималась силовыми тренировками со свободными весами, чтобы мышцы были сильными, но не слишком массивными, и пилатесом для укрепления мышечного корсета. Мне с трудом верилось, что массаж может быть не только расслабляющим, однако, по настоянию своей команды, я дважды в месяц терпела пытку глубоким массажем тканей, во время которого меня разминали и месили, как тесто. Когда Питер порекомендовал принимать ледяные ванны, я попробовала, но без большого энтузиазма и не так часто, как ему бы хотелось. Джонатан устанавливал для меня таймер и старался не обращать внимания на поток ругательств, доносившихся из-за двери ванной комнаты.

Я обратилась к управляющим компаниям двух из самых высоких зданий в Бостоне, Пруденшал Сентр и Башни Джона Хэнкока, с просьбой разрешить мне бегать вверх-вниз у них по лестницам для тренировок. Оба ответили категорическим и скептическим «нет», но Мередит Уэйтс, генеральный менеджер клуба Бостонского колледжа на Федерал-стрит, договорилась о том, что мне можно будет использовать лестницу их здания – 966 ступенек вверх, 966 ступенек вниз – после того, как я предоставила письмо от своего кардиолога с гарантией, что я не упаду замертво на их территории.

Собирая два баула для восьминедельной экспедиции, я обсуждала цену и целесообразность каждого предмета. Одежда нужна многослойная. Закуски должны быть достаточно вкусными, ведь аппетит в горах пропадает. Гаджеты – многозадачными. Стелькам Hotronics требовалось солнечное зарядное устройство; нет ничего опаснее пронизывающего до костей холода, ведь он представляет опасность для стоп, а они никак не должны подвести.

Я ни на минуту не забывала о цифрах статистики, как, впрочем, и Джонатан. К 2011 году количество смертей от всех удачно завершенных восхождений составляло 1,18 % – это показатель был явно занижен, так как число экспедиций (и восхождений) удваивается каждое десятилетие.

– Но если посмотреть в перспективе, – рассуждала я, – это ведь будет не то же самое, что подниматься на Аннапурну, где смертность составляет 32 %, или на К2, где показатель 23 %, то есть там умирает каждый четвертый или пятый альпинист. Уровень смертности на Эвересте незначительно ниже, чем на Чо-Ойю, а там он 1,4 %, что считается относительно безопасным.

Джонатана все это не слишком убеждало, но, на мой взгляд, Эверест, хотя и самый высокий, далеко не самый опасный из 14 гор-восьмитысячников в Гималаях. Огромные, захватывающие дух красавицы – самые смертоносные вершины на планете. Они требуют уважения к себе, как при подъеме, так и при спуске. Мне крепко вбили в голову, что 85 % смертей на любой горе случается во время спуска, когда альпинисты борются с истощением, обезвоживанием, головными болями, тошнотой и риском остаться без кислорода.