Каба́

Первое, это – мама, Вероника Мещерякова, после гибели сына ставшая временно нашей пациенткой. В первой половине жизни Вероники Мещеряковой произошло событие – с ней или же с близкими людьми, – которое могло нанести ей психологическую травму. Информация о том, случилось ли это в детстве или подростковом возрасте, отсутствует, равно как отсутствуют сведения о характере предполагаемой травмы, поскольку память пациентки заблокировала любые воспоминания о событии. Попутно под тот же блок попала масса сопутствующих деталей, которые так или иначе могли бы поспособствовать восстановлению памяти. Как выяснилось в беседах, Вероника Мещерякова не помнит фамилии одноклассников, она очень смутно может воскресить в памяти лица детских друзей и подруг, она часто путает даты и очередность ключевых событий. Прошлое имеет для нее расплывчатую форму. Вероника лишь помнит, как выглядели ее родители, да и то благодаря сохранившейся у нее фотографии. Самое поразительное, что она не помнит названия города, в котором родилась, она называет свой родной город Арыком, хотя такого города не существует. Все это время ей удавалось прекрасно интегрироваться в социуме, когда же какие-то события либо разговоры касались ее прошлого, Вероника закрывала тему под предлогом того, что не любит вспоминать. Еще лет тридцать назад такое бы представлялось немыслимым. Однако в современных реалиях, когда у людей катастрофически мало времени на общение, это выглядит логичным. Попытка разузнать о прошлом Вероники через спецслужбы не нашла отклика, поскольку эти детали не относятся к делу. Остается надеяться, что была названа действительная причина, и что правоохранительные органы не скрывают нечто такое, чего остальным знать не положено.

Второе – папа семейства, Сергей Мещеряков, прошедший ад военной кампании в Чечне и приобретший там физическую и психологическую травмы. По рассказам близких людей, Сергей вспоминал о службе в армии неохотно и почти ничего не рассказывал, и в абстрактном случае это тоже выглядело бы логичным и оправданным. Однако множество иных факторов позволяют заподозрить наличие у Сергея аналогичного расстройства, как и у его жены. Сергей Мещеряков не рассказывал о травмирующих событиях потому, что он их не помнил. Однако течение болезни у него было иным, нежели у Вероники, и связано это в первую очередь с принятием алкоголя. Алкоголь частично снимал блокировку,– то, что Вероника Мещерякова не могла себе позволить, в силу того что мать, что женщина, да и просто как человек, не склонный к выпивке. И потому у нее воспоминания оставались запертыми на все замки, а у Сергея Мещерякова – периодически прорывались. Вот только, накопившись за период их подавления, плюс трансформируемые алкоголем, иногда эти воспоминания перекрывали Сергею связь с реальностью. Иными словами, в те минуты или часы, когда, находясь в подпитии, Сергей Мещеряков вспоминал прошлое, он мог не отличать память от реальности. Мог принимать воспоминания за реальность.

Главный персонаж этой истории, Игорь Мещеряков. Первоначальные подозрения, что Игорь Мещеряков обладал способностью к самогипнозу, мог вводить себя в состояние транса и с легкостью это практиковал, нашли полное подтверждение в результате расследования. Не нашли подтверждений предполагаемые причины периодически возникающих травм у мальчика. Первоначальная гипотеза, что система давала сбой, и в состоянии транса образовывались прорехи, в результате чего Игорь резко выпадал из самогипноза и терял сознание, развалилась после признаний Вероники Мещеряковой. Абсолютно все травмы были получены Игорем от отца, Сергея Мещерякова. Именно Сергей Мещеряков, вернее, его душевная болезнь, была причиной того, что Игорь стал вводить себя в гипноз, и он уже сам, самостоятельно, блокировал собственную память. Блокировал абсолютно выборочно, так, как считал нужным, и в этом состоит одна из уникальностей Игоря Мещерякова. Те же недуги, которые терзали его родителей, Игорь Мещеряков интуитивно развил у себя, и, таким образом, все члены семьи оказались запертыми в одной клетке.