Каирские хроники хозяйки книжного магазина

Позже в тот день, подходя к офису Магеда, я увидела Хани у дверей: он терпеливо ждал, когда его пригласят внутрь. Я стала отчаянно копаться в сумке, будто стараясь что-то там найти. Во рту у меня пересохло. Мы были одной семьей. Но я знала, что последует дальше. Я уже не раз это проходила. Магед бодрым и дружелюбным тоном расскажет о подозрительных цифрах, как бы приглашая Хани поучаствовать в расследовании и изображая полное недоумение со своей стороны. Омар, сыпля терминами, укажет на странные совпадения в отчетах. Затем Магед спросит Хани, нет ли у него каких-то сведений, которые помогли бы пролить свет на всю эту непонятную историю с подарочными сертификатами. Хани придет в демонстративный ужас от одной только мысли, что его могут подозревать в мошенничестве, станет клясться честью матери и горячо отрицать свою причастность. Магед согласно покивает и запустит отснятое видео. У Хани встанут дыбом волосы.

Магед предложит ему два варианта. Первый: уволиться, написав заявление, что компания выполнила все свои обязательства перед ним и что он не будет подавать на нее никаких жалоб (мы добавили этот пункт после того, как другие наглые воры именно так и сделали), и подписав ряд чеков в пользу компании, которые должны будут покрыть примерную стоимость украденного. Или второй: мы вызовем полицию, и они заберут его в участок, где его допросят и накажут на основании его признательных показаний, которые он даст либо добровольно, либо после применения нетрадиционных методов убеждения. Он выйдет оттуда сломленным человеком, с грузом стыда за все произошедшее. Судимость лишит его шансов найти новую работу, и все, что ему останется, – идти дальше по скользкой тропинке мошенничества и воровства.

Хани попытается кротко воспротивиться этому сценарию и станет молить о пощаде. Магед скажет, что щадящий вариант ему уже предложили. Хани попросит дать ему поговорить с самой доброй хозяйкой Diwan – Нихал. Магед продолжит давить. Хани, сдавшись, подпишет заявление дрожащей рукой. Омар насладится всеми овациями в свой адрес. Самир, болтливый водитель и главный критик своего работодателя, будет бороться с желанием рассказать всем о том, какой была его роль в развернувшейся драме. Магед будет чувствовать себя триумфатором, хотя, быть может, посокрушается о том, что не пошел еще дальше. Я проглочу остатки злости на эту страну, у граждан которой так мало возможностей обеспечить себе безопасность и стабильность, не прибегая к воровству. Все эти Хани, которых я когда-либо встречала и нанимала на работу, никогда не смогут скопить денег, взять кредит (ипотечное кредитование официально началось в 2001 году, но до сих пор находится на начальных этапах своего развития) и постепенно обеспечить себе нормальную жизнь, сколько бы лет они ни трудились. Все, на что такой человек надеется, – найти себе скромную бетонную квартирку, где сможет растить детей и жить в бесконечных долгах. Если бы у меня были те же жизненные перспективы, что у Хани, как бы я поступила? Хинд и Нихал, которые никогда не сомневались в собственных моральных принципах, были непоколебимы в своей решимости наказывать воров. Они обе знали, что, даже оказавшись в таких же обстоятельствах, они бы ни за что не стали воровать. Я же начала с некоторым разочарованием осознавать, что причина моей снисходительности не какая-то присущая мне душевная доброта, а неуверенность в собственных моральных устоях. Каким нужно быть мерзавцем, чтобы судить Жана Вальжана?

Снаружи асфальт дымился от жары. Самир стоял, прислонившись к машине, и весело болтал с сидящими неподалеку привратниками в величественных белых галабеях. Увидев, что я выхожу из офиса, он подал им знак, что продолжит этот разговор по возвращении. Все еще пытаясь отвлечься от истории с Хани, я вперила взгляд в ожидающее меня пассажирское сиденье, к которому приближалась, как мне казалось, очень неровным шагом, – хотелось надеяться, что со стороны это было не так заметно.

– Я видел, как Хани зашел в офис. Ну что, он все подписал? Или догадался, что вы блефуете? – спросил ожидающий моего рассказа Самир, берясь за руль.

– Нельзя воспринимать чужую беду как развлечение.

– Вашу или его? Все в компании знают, что вы никогда не вызовете полицию. Так что каждый вор понимает, чем рискует: если его поймают, придется возмещать ущерб, – Самир тронулся с места, сунув в руку парковщику несколько фунтов.

– Вора нужно наказать, но отдать его в неправосудные лапы нашей системы правосудия – значит подписать ему смертный приговор, – добавила я.

– Если ты такой слабак, что опускаешься до воровства, ты заслуживаешь кары. Вы чувствуете себя виноватой, потому что у вас есть деньги, а у него нет, – пояснил Самир.