Как читать и понимать музей. Философия музея

Новый музей, основанный в 1929 г. в Нью-Йорке (МоМА), своей неординарной биографией и несомненным успехом во многом обязан Альфреду Барру, возглавившему его в возрасте 28 лет и впоследствии ставшему не менее харизматической фигурой в музейном мире, чем основатель Лувра барон Денон.

Барр характеризовал свой музей как лабораторию, в чьих экспериментах участвуют зрители. В то время это был исключительно американский опыт, и его парадоксальную суть блестяще прокомментировала писательница Гертруда Стайн (Gertrude Stein, 1874–1946): «Можно быть либо современным, либо музеем, но не тем и другим одновременно» (43).

В музее современного искусства

Черно-белая фотография

В самом деле, если по определению музей – хранилище культурных артефактов, потерявших свое первоначальное назначение, то стоит задаться вопросом, не будут ли соответственно утрачены смыслы современного искусства, если его поместить в музей? С другой стороны, что будет означать для самого музея, традиционно хранившего предметы из другой временной реальности и потому всегда выступавшего по отношению своей публики в образе другого пространства, если обнаружится, что прошлое больше не является разделяющим фактором?

Эти противоречия постепенно стали разрешаться во второй половине ХХ в., когда на стадии перехода музея в постмузей в большом количестве стали возникать специализированные музеи и центры современного искусства. Таким образом, художественный авангард, всегда мечтавший о разрушении музея как институции, сам обрел институциональность.

Актуальное искусство стало частью новой музейной культуры не только в США, но и в Европе. (В России много позже, чем в других странах.) Принято считать, что актуальное искусство изменило статус музейного экспоната: из объекта созерцания он превратился в «объект общения». Для работы с ним требуется отдельная кураторская специализация и специальные методики консервации объектов из недолговечных и необычных материалов. Такого рода искусство манит историко-художественные музеи во всем мире прежде всего как способ приблизиться к современному зрителю и обрести новую темпоральность, то есть сделаться более подвижными во времени.

Отечественные музеи стараются не отстать от общемирового тренда, хотя перед ними стоит куда более сложная задача. Для российской публики, в силу исторических обстоятельств, образовательный проект в области истории мировой культуры далеко не завершен, и призыву непременно полюбить современное искусство часто препятствует элементарное непонимание его языка. Для преодоления подобных затруднений, возможно, требуется «сопроводительный акт культурного перевода» (44), но тут-то и обнаруживается, что постмузей не настроен кого-либо образовывать, а готов всего лишь способствовать получению зрителями нового визуального опыта.

Искусство ХХ в. в музее

Скульптура Альберто Джакометти

Цветная фотография

Актуальное искусство – последняя надежда нового музея, связанная с пополнением и расширением коллекции, так как эпоха большого коллекционирования классики завершена. За два предшествующих столетия публичные музеи в основном произвели музеефикацию наиболее ценных художественных артефактов.

Считается, что работы старых мастеров подлинно музейного уровня предлагаются к продаже не чаще, чем раз в 10–12 лет. То же самое относится и к качественным произведениям художников-импрессионистов и постимпрессионистов. К тому же, по признанию экспертов, музей оказывается в серьезной зависимости от механизмов спроса и предложения на художественном рынке, где искусство превратилось с некоторых пор в объект серьезных инвестиций.

Лерой Найман (LeRoy Neiman), 1926–2012. Аукцион «Сотбиз» Доска, коллаж, эмаль, цветная бумага. 1971

Фрагмент картины Клода Моне с подписью автора

Цветная фотография

Начало этому процессу было положено приобретением в апреле 1987 г. японским индустриальным магнатом знаменитых «Подсолнухов» Ван Гога почти за 40 млн долларов. Только комиссионные от этой сделки составили 3 млн долларов, что в то время равнялось годовому бюджету крупнейшего американского музея Метрополитен (45). С тех пор цены на художественном рынке постоянно росли, достигнув к настоящему времени подлинно астрономических высот. Даже самым знаменитым и процветающим музеям они, как правило, не по карману. По признанию аукционных аналитиков, участники торгов готовы иногда платить немыслимую цену только ради того, чтобы побить рекорд и прославиться.