Kak_chitat_Platona_Professorskaya

Картину более внушительную, чем этот шутливый вымысел, предлагают два утопических государственных проекта. В «Государстве» уже сам временной план обучения элитарного сословия правителей подразумевает, что знания, составляющие содержание их образования, не являются общедоступными. К примеру, предписание, согласно которому к созерцанию идеи блага должно приводить только самых способных, причём лишь по достижении ими возраста пятидесяти лет (Государство 540а), было бы попросту бессмысленным, если бы уже двадцатилетние, а среди них и обладатели дарований средних и посредственных, которых следует отстранять от «наиболее точного образования» (503d), могли бы повсеместно приобретать сведения — возможно, даже в письменной форме — о том, чем занимаются на последнем этапе философского обучения. Долгая и сопряжённая с большими трудами задержка на пропедевтических дисциплинах и планомерный, безо всякого забегания вперёд, переход к очередному этапу обучения, представимы лишь в том случае, если обладатели более высоких форм знания распоряжаются ими ответственно, а значит, допускают к ним только тех, кто в достаточной мере подготовлен к их восприятию. (Ниже мы увидим, что и сам Сократ в диалоге «Государство» ведёт себя точно в таком же духе.) В более позднем платоновском проекте идеального государства, в «Законах», верховный орган государственной власти, так называемый «ночной совет», с самого начала окружается ореолом тайны — простой гражданин критского идеального государства не имеет никакого доступа ни к решениям этого совета, ни к тем сведениям и тому образованию, на основе которых члены совета принимают свои решения (Законы 951d-952b, 961ab, ср. 968de).

САМ СОКРАТ СКРЫВАЕТ СВОЁ ЗНАНИЕ

Опираясь на вышеизложенное, можно с определённостью утверждать, что для Платона — в отличие от XX века — скрывание знания имело характер центрального представления, явно обладавшего большой актуальностью. Это станет ещё яснее, если мы посмотрим на поведение Сократа в «Евтидеме». Сократ, как мы только что упоминали, приписывает софистам Евтидему и Диони-содору такой образ действий, при котором они намеренно предлагают своим собеседникам одну лишь «игру», в то же время скрывая за ней ещё и «серьёзное» философское знание. Однако попытка выведать их «серьёзные» взгляды, настойчиво возобновляемая им на протяжении всего диалога, всё яснее показывает, что кроме глупых лжезаключений, которыми эти софисты дурят головы молодым людям, у них, в действительности, ровным счётом ничего нет. Сократ распознаёт это с самого начала — в его упорных поисках «серьёзного» знания, намеренно скрываемого софистами за «игрой», не содержится ничего, кроме неприкрытой иронии.

Но почему Сократ выбирает именно такой способ высмеивания своих противников? Его поведение можно объяснить, взглянув на те философские теории, к которым он сам отсылает в этом диалоге, правда, не прибегая к их изложению с использованием обоснований: этому «Сократу» явно известно платоновское учение об анам-несисе и идеях, включая теорию диалектики. Правда, сегодняшний читатель может по-настоящему убедиться в этом лишь путём тщательного сравнения высказываний Сократа в «Евтидеме» с его же рассуждениями в других диалогах, прежде всего в «Меноне», «Федоне» и «Государстве». И только расширив таким образом свой философский горизонт, можно собрать фрагментарные и неожиданным образом разбросанные по тексту намёки в одно осмысленное целое. Это означает, что если бы после Платона остался только «Евтидем», то понять философскую позицию его главного действующего лица мы были бы не в состоянии — точно так же, как в самом диалоге явно не понимают Сократа его собеседники. Иными словами, Сократ действует в «Евтидеме» «эсоте-рически»: он располагает более глубоким знанием обосновывающего характера, но не видит никакой нужды излагать его участникам этого разговора, отчасти не имеющим достаточной предварительной подготовки, а отчасти принципиально непригодным к философии. Таким образом, умение при необходимости скрывать своё знание (если того требуют обстоятельства) Платон изображает положительным свойством настоящего философа. И когда Сократ, расточая язвительные похвалы, приписывает это положительное свойство псевдофилософам Евтидему и Дионисодору, явно далёким от подобных претензий, то его слова нужно воспринимать как проявление едкого сарказма²¹.

Поэтому тот, кто понял тонкую иронию «Евтидема», никогда не ошибётся, принимая насмешку Сократа над охранением тайны в этом и других диалогах за выражение антиэсотерической установки Платона, но увидит здесь указание на то обстоятельство, что к разумному сокрытию знания, т. е. к его ответственной передаче, учитывающей особенности реципиента, способен лишь истинный философ.