Как читать романы как профессор. Изящное исследование самой популярной литературной формы

Нет. То есть да. То есть… что вы хотите сказать? «Автобиографичный» – понятие из тех, которые очень заряжены смыслом и, следовательно, очень подозрительны. Подобно другой вырождающейся (и родственной) форме, roman à clef (буквально «роман с ключом», то есть нечто близкое к полному соответствию с реальными лицами и событиями). «Автобиографичный», в общем, означает, что автор рассказывает о себе, скрывшись за ширмой поэмы, романа или любой другой формы. Часто это выходит очень плохо, по крайней мере с малой долей воображения и большой вероятностью преследования по суду. Вспомните хотя бы «Дьявол носит Prada» или любую другую слегка замаскированную голливудскую книгу откровений. Это не совсем то, что я подразумеваю под личным опытом, хотя, конечно, одна из его сторон.

Вернемся к тому, о чем я писал минуту назад. Что за человек написал роман, основанный на «Беовульфе»? Может, ученый, специалист по средневековой литературе? Да, это был Джон Гарднер – писатель, критик, медиевист, непревзойденный преподаватель литературного творчества, неутомимый исследователь романа, философии, мифологии и города Батавия, штат Нью-Йорк. Его романы отражают почти весь круг его интересов. «Грендель» (1971) явно позаимствован из первого литературного произведения на английском языке: там Грендель – это чудовище, которое может победить только герой-воин, пришедший откуда-то издалека. В «Книге Фредди» (Freddy’s Book, 1980) удачно преломлен интерес автора к Средним векам: сам роман представляет собой обрамление; внутреннее повествование – это сага о Швеции шестнадцатого века, написанная затворником-гигантом, чьим именем названа книга. На еще более старом материале созданы «Крушение Агатона» (1973), роман, почти полностью состоящий из диалога между античным философом и его учеником, и «Ясон и Медея» (Jason and Medeia, 1973), поэма, пересказывающая историю аргонавтов и мести обманутой жены неверному мужу. Запад штата Нью-Йорк, так называемый «ржавый пояс», входит в некоторые из его романов, а во многих его рассказах, самый известный из которых «Диалоги с Солнечным» (The Sunlight Dialogues, 1972), сталкиваются между собой мрачный шеф полиции некой мистической Батавии и волшебник / сумасшедший / гений / философ-самородок, известный под именем Солнечный. Они ведут подчас совершенно безумные разговоры об этике, религии, современном обществе, свободе, справедливости, власти, всем прочем, что можно уместить на восьми сотнях страниц. «Диалоги обо всем» – так, пожалуй, можно назвать почти любой роман Гарднера. Его герои любят поспорить, поразмыслить и, как правило, хорошо осведомлены. Так, в каждой главе «Гренделя» используется форма философии, недоступная героям исходного текста; Унферт – «хлюпик-экзистенциалист» (гарднеровское определение), который начал соответствовать этому термину веков этак за двенадцать до появления. В «Осеннем свете» (1976), удостоенном Национальной книжной премии, старый фермер со своей еще более старой сестрой ведут бесконечный разговор, или спор, или даже пограничную войну через закрытую дверь, за которой или он запер ее, или она заперлась сама (действие – или, по крайней мере, его мотив – не совсем понятное). А в его последнем романе, «Призраки Микельсона» (Mickelsson’s Ghosts, 1982), главный герой, философ, разговаривает с людьми, которых здесь нет и не может быть. Роман, вероятно, и не соответствует стандартам профессиональных философов, но, будучи произведением художественной литературы, ставит и разрешает серьезные вопросы жизни и смерти. И конечно, в полном объеме показывает нам одно из любимых увлечений Гарднера.

К чему это все восходит? К личному опыту. Он может принимать великое множество форм: чтение, наблюдение за обществом, история, миф, одержимость и увлеченность, семейные события, собственные ошибки и достижения – в общем, все-все-все.

Без сомнения, очень шокирует, когда узнаешь, что литературное произведение вырастает из литературных источников. Кто бы мог подумать! Писатели читают других писателей – вот это да! Правда, не всегда стоит так уж радоваться. Мир прямо-таки тонет в романах повторяющих, расширяющих, переосмысливающих, а в общем калечащих бедолагу Джейн Остин. Я не уверен, что нам нужен роман о любовной истории домоправительницы двоюродного брата мистера Дарси, но точно знаю, что нечто подобное видел на днях в книжном магазине. Некто, часто собирательный некто, будет всегда хотеть продолжения проверенного выгодного дельца: «Волшебника из страны Оз», «Унесенных ветром» и, само собой, «Гордости и предубеждения». И не стоит сомневаться, что для таких произведений найдется аудитория. Но сейчас меня больше занимает творческое переосмысление и новое исследование произведения, а не его коммерческая эксплуатация.