Как гончар Хани решил жениться

– Девочка, я тебе много раз говорил, что магия требуется только тогда, когда надо повлиять на волю человека. Поэтому я считаю её применимой только к своим врагам, когда нужно изменить их замыслы. Для друзей же магию нужно использовать крайне осторожно и только тогда, когда не видишь иного выхода, и для их же блага. Сейчас магия не нужна никому из присутствующих, поверь мне.

– Нет, нет! Покажи, как ты делал, когда мы были маленькими.

– А-а-а-а-а, фокусы. Ну, это сколько угодно! – и Великий Маг, подумав, что и взрослым не мешает иногда окунуться в детские впечатления, начал с важным видом доставать из-за пазухи изумлённого Хани длинные нити бус, разноцветные платки и даже живую сову. Различные предметы бесследно пропадали в его руках и тут же появлялись в совсем неожиданных местах. Из запертых ларцов исчезали спрятанные в них драгоценности, а шарики из самоцветных камней возникали как будто прямо из воздуха и вскоре засыпали собой весь пол. Пустая хрустальная ваза на столе, всего на секунду покрытая шёлковым платком, волшебным образом наполнялась водой, вода меняла цвет, потом снова становилась прозрачной, а в конце в ней оказалась охапка свежесрезанных роз. Вызвав детские улыбки на лицах своих гостей, Маг Кадир пригласил всех в зал, где у него хранилась богатая коллекция музыкальных инструментов со всего мира. Теперь мужчины превратились в зрителей, а обе девушки демонстрировали им свои музыкальные способности. Они играли различные мелодии то вместе, то по отдельности или пели, аккомпанируя друг другу. Незаметно подкрался вечер.

IX

И вновь допоздна не спали в Нижнем Городе двое его жителей. Под шелковицами в саду Хани пересказывал учителю сегодняшний день, и повествование его было, по всей видимости, не радостным.

– Нет, Учитель, это нехорошее чувство! Это смесь злости с бессилием и чем-то ещё, чему я не знаю названия. Раньше со мной такого не было ни разу. Хочу забыть его скорее!

– «Нехорошие» чувства – это тоже часть тебя, мой мальчик. Забыть проще всего, если бы это было возможно. Ведь ты не звал это чувство нынче, но оно тебя настигло без спросу и может вернуться. Значит, нужно научиться управлять им и не прятаться, как ребёнок от грозы. Вспомни хотя бы, что вызвало его у тебя? – говоря с Хани, Дервиш отматывал равные куски от мотка верёвки и, отрезая, складывал их на столе. – Когда первый раз сегодня ты ощутил, что злость заполняет твоё сердце?

– Когда мы после обеда вышли в сад втроём, Учитель. Один только Великий Маг сопровождал нас, и мы были с Шамсиёй практически наедине. Но нам почему-то совершенно не о чем было разговаривать, а ведь когда мы гуляли все вместе, постоянно было весело и интересно. А тут она всё время убегала куда-то, и я, пытаясь заботиться о ней, остерегал её, когда она вставала на самый край обрыва или перевешивалась через ограждение к самой воде. Но, видимо, она ждала от меня совсем другого, потому что была недовольна и сказала, что я говорю, «как её старая нянька». Моим желанием должно было быть, чтобы эта прогулка никогда не кончалась, а я всеми силами души рвался обратно в дом.

– Ты испытал раздражение к девушке только потому, что всё пошло не так, как ты изначально предполагал? Ответь честно самому себе.

Гончар надолго задумался, ещё ниже опустил голову и еле слышно сказал:

– Нет. Не только, Учитель. Возможно, я просто привык за эти дни, что мы всё время вместе, и, когда нас разлучили… Когда мы разделились… Мне так стало не хватать присутствия…

– Кого, Хани?

– Её сестры!

– А откуда же ощущение беспомощности? Ведь, как я понимаю, прогулка была недолгой? Что могло произойти за это время?

– Вот это и есть то, чему я не знаю ни названия, ни объяснения! Мне просто было невыносимо, что она там…

– Она там что? Ну, говори.

– Что она там осталась с мужчиной, который умнее, сильнее и вообще во всём лучше меня! – почти выкрикнул Хани в лицо Хакиму.

– Вон оно как, – задумчиво продолжал отматывать верёвку Дервиш. – А ведь это сильно похоже на ревность, сынок. А ревность – ближайшая соседка любви. Как же солнце и свет жизни твоей? Ты передумал? Не так хороша Шамсия, как тебе представлялось в мечтах?

– Она хороша, Учитель! Она очень хороша: красива, грациозна, блистательна, умна. Я стараюсь поспеть за ней, и иногда у меня получается. Но при ней я постоянно как будто сдаю экзамен.

– Да, если всё время смотреть на солнце, то глаза застилает слезами, и они перестают видеть. А что тебе её сестра?

– Шахрият – она и луч солнца, когда замерзаешь, и порыв ветра, когда одолевает зной. Она – глоток воды, если мучает жажда, и надёжная опора, когда подкрадывается усталость. Она всегда вовремя и никогда не в тягость. Я уже не помню, как жил, когда её не было рядом.

– Ну, вот и славно. Если в душе твоей смута, то на сердце намечается определённая ясность. От главной ошибки, ты, кажется, уже сам себя уберёг, а всё остальное решит наступающий день. Спокойного сна и до завтра! Приходите все вместе, я жду вас, сынок.

X