Как я изобретал мир

Когда мы на следующее утро благополучно проспались после возлияний на бодрящем, освежающем высокогорном воздухе между журчащими ручьями без каких-либо неприятных отголосков, то решили посетить богатую, но еще недостаточно разведанную рудную жилу. Затруднительный подход к месторождению представлял собой непреодолимое препятствие. Осознав это, мы тотчас же повернули обратно. С заходящим солнцем мы добрались до дворца на сваях и провели еще одну ночь под его гостеприимной крышей. На следующее утро, распрощавшись с князьями, мы поскакали обратно по Кахетинской долине с намерением добраться до Кедабека прямо через степь. Поскольку в этой местности хозяйничали разбойники, начальник округа приставил к нам патруль из людей, которых самих можно было заподозрить в разбойном промысле. По обычаям страны мы путешествовали под их гостеприимной защитой в полной безопасности.

При переправе через широкую и быструю Куру, левого берега которой мы достигли к обеду, нас поджидали трудности: мы нашли единственную лодку, которая могла выдержать лишь несколько человек, но не обнаружили весел, чтобы ею управлять; впрочем, при таком сильном течении они бы нам все равно не пригодились. Метод переправы, которым пользовались наши провожатые, был весьма интересен, и я рекомендую господину генеральному почтмейстеру внести его в историю появления почты.

Они завели в воду двух лучших лошадей на такую глубину, пока те не перестали чувствовать дно ногами. Тогда двое татар, сидящих в лодке, схватили их за хвосты и позволили плывущим лошадям тянуть лодку и находящихся в ней пассажиров по течению. После того как пассажиров высадили и таким же образом отправили лодку обратно, они переправили на других лошадях вторую группу, и так продолжалось до тех пор, пока не остались только татары. Затем они завели своих лошадей в воду и переправились, ухватившись за их хвосты.

До самого конца мы с братом оставались с нашей немного сомнительной лейб-гвардией на левом берегу реки. Наши защитники подозрительно сидели вместе и бросали на нас взгляды, от которых нам становилось не по себе. Сигары, которые мы им предложили, они с гордостью отвергли – как мы позже узнали, потому, что они, крайне религиозные шииты, не могли ничего брать из рук неверующих собак. Вследствие этого нам показалось целесообразным внушить людям уважение перед нашей способностью держать оборону. Мы установили принесенную течением доску в качестве цели и выстрелили по ней из револьверов, которыми хорошо управлялись. Каждый выстрел без особого прицеливания тут же попадал в доску, находящуюся на большом расстоянии. Это заинтересовало наших сопровождающих, и они сами попытались попасть по нашей цели своими длинными, до блеска начищенными кремневыми винтовками, но это им удавалось не всегда. Тут ко мне подошел их главарь и дал знаками понять, чтобы я показал ему свой револьвер, положив его на землю, поскольку он не может взять его из моих рук. Это был напряженный момент, но по совету Отто я решил удовлетворить его желание и положил револьвер. Главарь поднял его, осмотрел со всех сторон и, качая головой, показал своим сотоварищам. Затем он вернул мне его с благодарным жестом, и с этого момента наша дружба была установлена.

Недоверие к исполнению священного правила гостеприимства может оказаться весьма опасным с этими людьми, и, напротив, крайне редко бывает, что доверие гостей обманывается. Но случалось, что гостя дружелюбно принимали и провожали до границы владений, а потом расстреливали на территории чужого землевладения; однако это не считалось пристойным. После переправы через Куру мы достигли Кедабека без новых приключений.