Как я изобретал мир

В 1881 году брат Вильгельм получил каблограмму – знаменитый Гульд, король железных дорог, заказал провести в Америку вторую линию кабеля, точно такую, как последняя проложенная нами линия, так называемый французский кабель Пуйе – Кертье. Не могло не радовать, что фирма пользуется авторитетом и по ту сторону океана: господин Гульд даже отказался принять нашего представителя для заключения контракта, «поскольку полностью нам доверяет», и подтвердил свои слова солидным денежным переводом. Это было особенно приятно, ведь у мистера Гульда в Америке была репутация очень осторожного и проницательного дельца, а речь шла о многих миллионах. И на этот раз он только выиграл – такое безграничное доверие побудило нас с братом создать максимально выгодные условия и выполнить все наилучшим образом. Когда после некоторой конкурентной борьбы фирма Gouldschen Kabel соединилась с Globe, в Америке снова установилась кабельная монополия. В 1884 году знаменитые американцы Маккей и Беннет заказали фирме Siemens Brothers прокладку двух кабельных линий между английским побережьем и Нью-Йорком, что было выполнено в течение года. Данные линии до сих пор функционируют независимо от кольцевой кабельной сети.

Эти шесть трансатлантических кабелей были проложены «Фарадеем»[236], на деле доказавшим свою надежность и превосходные рабочие качества и служившим примером для конкурирующих фирм. Два винта с наклоненными друг к другу осями – нововведение, впервые примененное на этом судне, – придали большому кораблю вместимостью в 5000 тонн небывалую прежде маневренность, благодаря чему мы смогли производить прокладку кабеля и ремонтные работы при неблагоприятных погодных условиях и в любое время года.

В заключение рад сообщить, что, судя по моим тестам, кабель находится в превосходном состоянии и отлично изолирован, а его электростатическая емкость и сопротивление обмотки настолько малы, что дают возможность передавать сообщения – для трансатлантического кабеля такой длины это весьма примечательное и ценное достижение.

Вильям Томсон

Университет Глазго, 23 сентября 1875 года

Тем временем в 1880 году брат Карл вернулся в Петербург, преобразовав лондонский филиал в своего рода семейное акционерное общество[237]. К сожалению, уже в 1883 году брат Вильгельм скоропостижно скончался. Главным директором лондонской фирмы был назначен наш старый сотрудник господин Лёффлер, а сегодня его последователем стал молодой член нашей семьи господин Александр Сименс[238].

Посвящение в члены Берлинской академии наук было для меня не только очень лестным – ведь я не профессиональный ученый, – но и глубоко повлияло на мою дальнейшую жизнь. Мой друг Дюбуа-Реймон – как председательствующий секретарь Академии, он произнес ответное слово на мою вступительную речь, – верно заметил, что благодаря врожденным способностям и наклонностям я в высшей степени принадлежал науке и технике. Естественные науки стали моей первой, юношеской любовью и остаются со мной до преклонных лет, как я могу сказать сейчас – что меня вовсе не радует. И, разумеется, я всегда испытывал стремление применять свои достижения на практике. Я упомянул об этом и в своей вступительной речи, сказав, что наука существует не для удовлетворения жажды знаний ограниченного круга приверженцев, ее задача – преумножать сокровищницу знаний и возможностей человечества, поднимая его на новую ступень культуры. Примечательно, что Дюбуа в завершение своей речи поприветствовал меня «в кругу Академии, где занимаются наукой ради самой науки».