Как я изобретал мир

Белитц ответил, что должен сначала расспросить еврейских торговцев лесом, и отправил гонца пригласить их на станцию. Затем начались своеобразные телеграфные переговоры. Белитц телеграфировал, что один еврей желает поставлять столбы, но по пятнадцать рублей за штуку. «Гони его вон!» – «Уже!» Следующий еврей назвал цену в десять рублей. «И этого вон!» – «Уже!» Еще несколько торговцев запросили шесть рублей – с ними разговаривали дольше и, наконец, пришли к приемлемой цене, гарантировавшей своевременную поставку.

Далее выяснилось, что резервных материалов для линии до Перекопа практически хватает и существует вероятность получить тонкий стальной провод для временной линии в Одессу. Таким образом, появилась возможность выполнения воли императора, по крайней мере, в самых важных пунктах; требование снижения цен «ввиду нынешнего бедственного положения России» мы удовлетворили, проведя обходную линию через Берислав за наш счет. Так что всесилие императорского приказа подтвердилось еще раз. Линия до Перекопа была готова к назначенному сроку, а линия до Севастополя закончена настолько своевременно, что о предполагаемой сдаче крепости было сообщено оттуда уже по телеграфу.

Его королевское высочество принц Пруссии [впоследствии император Вильгельм I] выехал вечером 7 июля в Санкт-Петербург, чтобы передать Ее величеству королеве-матери поздравления высокородных членов королевской семьи к ее высочайшему дню рождения 13 числа сего месяца. Данная поездка, которая ввиду кончины его величества императора Николая… давно планировалась… не имеет отношения к политическим целям и скорее исполняет сокровенное желание Ее величества императрицы-матери увидеть у себя возлюбленного королевского брата… с утешениями.

Neue Preußische Zeitung, 10.07.1855

Сооружение линии длиной около 200 км на занятой войсками и обозами разбитой дороге до осажденной крепости стало тяжким трудом, принесшим моему брату Карлу, возглавлявшему строительство, и его помощникам великую славу. Однако она же и поглотила внушительную часть ожидаемых прибылей от строительства прочих российских телеграфных линий.

Я же собирался в июле, после того как провел всю необходимую подготовку к строительству заказанной императором линии в театр военных действий и убедился в исполнимости этого приказа, вернуться в Берлин, где моя жена как раз готовилась к разрешению от бремени вторым ребенком. К моему большому удивлению, несмотря на неоднократные ходатайства, я не смог получить в полиции свой паспорт. Когда я пожаловался на это графу Клейнмихелю, тот заявил, что я не могу уехать, пока строящиеся линии, в частности севастопольская, не будут закончены. Все мои протесты не помогли. Граф не хотел изменить однажды отданный приказ не выдавать мне паспорт. Таким образом, я на неопределенное время был интернирован, как это тогда называлось, в Петербурге.

На мое счастье, в Петербург прибыл принц Пруссии, как говорили, для переговоров о нейтралитете Пруссии в Крымской войне. Это счастливое обстоятельство я и решил использовать, чтобы вырваться из своего наполовину плена. Я прибыл в Петергоф, где остановился принц, описал его первому адъютанту графу Гольцу свое затруднительное положение и попросил при случае организовать мне аудиенцию у принца, дабы русские чиновники увидели, что я пользуюсь его защитой. Принц по своей сердечной доброте и дружескому расположению удовлетворил мою просьбу, и уже на следующий день я получил официальное приглашение прусского посольства на аудиенцию в Зимний дворец.

Там меня ожидал посол, в его сопровождении я прошел через череду дворцовых комнат, заполненных генералами и чиновниками высшего ранга, к принцу, находившемуся в обществе нескольких великих князей и высшей знати. Принц обратился ко мне с дружескими словами, подчеркнув, что столбы построенной мной телеграфной линии на всем долгом пути его следования от прусской границы до Петербурга давали ему ощущение постоянной связи с Родиной и что он хотел бы выразить мне благодарность за такие чувства. Успех данной аудиенции оказался намного больше, чем я рассчитывал. Еще в тот же день ко мне явился чиновник полиции и со словами извинений за допущенную ошибку передал мой паспорт.