Как я отыскал Ливингстона

'' '' '' Мтони — 3 ч. 30 м.

'' '' '' Мгвгалаг Мтони — 2 ч. 40 м.

'' '' '' Мадедиты — 2 ч. 30 м.

'' '' '' Центральной Туры, Униамвези — 3 ч. — м.

'' '' '' Реки Квала — 7 ч. — м.

'' '' '' Рубуги — 7 ч. 15

'' '' '' Кигвы — 5 ч. — м.

'' '' '' Шизы — 7 ч. — м.

'' '' '' Квигары — 3 ч. — м.

22-го мая караваны Тани и Гамеда соединились с моим близ Куньо, в расстоянии 3/2 часов пути от Мпуапуы. Дорога шла вдоль подошвы горной цепи и пересекала в некоторых местах отдельные отроги этих гор. Последний из этих холмистых отрогов, соединенный с главною цепью высоким перешейком, прикрывает Тембе Куньо, лежащую на западном скате его, от бурных воздушных токов, низвергающихся с крутых гор. Вода в Куньо отвратительна; она, вследствие своей горечи и изобилия растворенной в ней селитры, дала всей равнине, отделяющей Узагару от Угого имя Маренджа Мкали — горькая вода. Хотя она чрезвычайно неприятна на вкус, однако арабы и туземцы смело пьют ее и без всяких дурных последствий; но они тщательно отводят от нее своих вьючных животных. Не зная о ее губительном действии, а также и о точной границе Маренджа Мкали, я по обыкновению позволил напоить ослов после перехода, и последствия моей неосторожности были крайне печальны. То, что оставили страшные болота Макаты, погубила вода Маренджа Мкали. Менее чем в пять дней пять самых здоровых из девяти оставшихся у меня ослов умерли. Вода, по-видимому, производила задержание мочи, так как трое из них умерли от этой причины.

Мы выступили из Кунио весьма внушительным караваном, состоявшим человек из пятисот. У нас было много ружей, флагов, рожков и барабанов. Шейху Гамеду, с согласия шейха Тани и моего, поручено было вести этот большой караван через страшную Угого; выбор, как оказалось впоследствии, был крайне неудачен.

Перед нами лежала долина Маренджа Мкали, имевшая более тридцати миль в поперечнике. Это пространство необходимо было пройти в тридцать шесть часов, так что все тягости перехода увеличивались более чем вдвое против обыкновенного. От Кунио до Угого нельзя было найти ни капли воды. Так как большой караван, то есть состоящий более чем из 200 человек, редко может проходить свыше 1 1/3 мили в час, то при пространстве в 30 миль нужно было идти в течение семнадцати часов без воды и с весьма короткими остановками.

Переход через эту безводную пустыню отличался крайней монотонностью; я заболел опасной лихорадкой, которая, казалось, готова была совершенно подкосить меня. Чудеса пустыни, заключавшиеся в стадах зебр, жирафов, газелей и антилоп, несшихся по полю, не представляли ничего привлекательного для меня: они не могли отвлечь моих мыслей от припадков опасной болезни, которой я подвергся. К концу первого перехода я уже не мог сидеть на осле; останавливаться не было возможности, так как мы прошли всего третью часть пути; поэтому несколько солдат понесли меня на носилках; когда же после полудня мы остановились, то я лежал без чувств, не сознавая ничего, что происходило вокруг меня. За ночь лихорадка прошла, и в 3 часа утра, когда мы выступили в путь, я сидел уже на осле. К 8 ч. утра мы прошли 32 мили. Пустыня Маренджа Мкали лежала позади нас, а перед нами простиралась Угого — обетованная земля для меня и ужас для каравана.

Переход от пустыни к этой обетованной земле был весьма постепенный и медленный. Джунгль мало-помалу редел, прогалины появлялись все чаще и чаще; когда же местность стала совершенно открытою, то сперва на ней не было никаких признаков обработки, потом ни скатах холмов, тянувшихся по правую сторону дороги, показалась трава и кустарники, далее на холмах появился высокий лес, у подножья их — широкие полосы возделанной земли, и наконец, когда мы взошли на красноватое и поросшее высоким бурьяном и камышом возвышение, мы вдруг увидели в нескольких шагах от нас, как раз поперек нашего пути, поля, засеянные матамой и злаками, которых мы так ожидали; таким образом мы вошли в Угого.

Вид, открывшийся предо мною, совершенно не походил на ожидаемый мною. Я воображал себе плато, лежащее на несколько сот футов выше Маренджа Мкали, и ожидал обширного вида, открывающего разом все характеристические особенности страны. Вместо того, пройдя высокий бурьян, покрывавший прогалины пред возделанной землей, мы увидели вокруг себя еще более высокие стволы матамы, так что отовсюду видна только незначительная часть местности, кроме некоторых отдаленных холмов близ Мвуми, где живет Великий Султан, первый из князей, которым нам пришлось платить дань.