Как ко мне сватался Ветер

Барабаны стучали, а молнии били без остановки. Лужи взрывались под ногами дерущихся, камни безостановочно сыпались сверху, и я начала опасаться, что уступ отломится и рухнет в никуда вместе со всеми нами.

Полох порхал вокруг великана, как доставучий слепень вокруг быка. Нет-нет, да бык задевал его, заставляя терять направление полёта, а то и падать. Но Ветер вновь и вновь поднимался и жалил толстую шкуру.

Шаловливая молния ударила в бук над пещерой, расщепив его надвое. Тот заскрежетал, пытаясь удержаться на месте, но не сумел: дымящийся кусок дерева рухнул, едва не придавив часть зрителей. Великан неуклюже отпрыгнул от него аж до самого края уступа. Полох же увернулся легко, ещё и изящно пробежался по стволу.

Перепугавшиеся дети гор не сумели удержать кольцо. Живое ограждение пропало, и противники оказались у самого обрыва.

Великан ударил — Полох поднырнул под его локоть.

Один бросился — второй уклонился.

Один скользнул по грязи — второй, доверившись переменчивой буре, закрутился в воздухе, как флюгер.

Неожиданно для обоих они оказались лицом к лицу: каменный великан, балансирующий на краю уступа, и Ветер, зависший над бездной.

Великан осклабился и замахнулся, Полох нырнул вниз и сразу вверх… Но летать мог только один из противников. Осознав, что совершил страшную ошибку, великан нелепо замахал руками, но равновесие уже было потеряно. Он накренился над пропастью, качнулся вперёд…

Где-то в толпе заплакало маленькое существо, держащее мать за палец…

Я закусила ноготь, чтобы не визжать. Сейчас, ещё мгновение — и Полох победит!

Но что-то пошло не так. Вместо того, чтобы дать врагу свалиться, Ветер упёрся в него всем телом, поднатужился и завалил дитя гор на край уступа.

Сам, тяжело дыша, упал рядом. Я ждала, кто вскинется первым, чтобы драка закипела заново, но ни один не шевелился. Оба безучастно глядели в небо.

Через несколько бесконечно длинных секунд раздался крик, а жена, распихав сородичей, бросилась к поверженному (или всё же победившему?) возлюбленному.

Старик прервал забурливший было гвалт, подняв вверх узловатую палку. Все послушно уставились на неё, ожидая, что решит шаман. Он прокашлялся, давая себе ещё немного времени на раздумья, и, наконец, порешил:

— Только истинной силе свойственно благородство. Дети гор признают победу господина Ветра!

Глава 11. Гром

Ливень оказался не к месту. Не то чтобы жители Предгорья были непривычны к непогоде, но когда разверзшееся небо портит загодя подготовленный и вынесенный на площадь стол со всей снедью к празднику, волей-неволей начнёшь сетовать. Середину лета ждали едва не с начала года, к торжеству готовились, выгребая из закромов самое вкусное и дорогое, а тут ни с того ни с сего началась такая буря, что не успели хоть натянуть над тарелками дерюжку. А ведь с рассвета не было ни облачка!

Рой двигался к площади короткими перебежками, пугливо вжимая голову в плечи каждый раз, когда сверкала молния. Всполохи подсвечивали изнутри нанизанные на горы облака; казалось, что вот-вот раскалённая лава потечёт по склонам и разом слизнёт город.

А вот его спутник грозы не боялся, словно понятия не имел, как страшен гнев господина Ветра. Из-под широкополой шляпы виднелась только ядовитая ухмылка.

— Шоб те пусто было! — неубедительно копировал он деревенскую речь, когда останавливались перевести дух под стрехой. Грозил кулаком каменным вершинам и желал господину Ветру всяческих невзгод, начиная от несварения желудка и заканчивая выворачиванием наизнанку. — Мало тебе, скоту, наших жертв! Решил потопить всех?!

Соседи по укрытию роптали и поддакивали: и верно! Всего месяц как господину отдали в жертву девицу, а он уже снова выказывает недовольство!

Но небеса не снисходили до ответа, лишь добавляли струй воды, через которые, как через густой туман, не разобрать дороги. Да и была ли она, та дорога? Лужи давно вышли из берегов, затопив не только подвалы, но и первые этажи. Ниже по улице мальчишки пытались плавать на вырванной из чьего-то забора доске, но были загнаны в дом, стоило молнии ударить в нависающую над ними липу.

— Боги, помогите! — очень правдоподобно запричитал Рой, когда дерево встрепенулось и задымилось. — Убьёт нас всех, как есть убьёт!

— И не пожалеет! — поддержал его друг. — Что ему наш город? Так, развлечение! У-у-у, нелюдь!

Оставляя за собой волну согласного негодования, они добрались до рынка, под навесом которого толпились явившиеся на праздник горожане. Большинство из них предпочло бы укрыться по избам, поближе к Северному углу, где, укутанные в кружева, стояли деревянные истуканы богов: авось хоть они защитят от гнева чудовища! Однако гроза до того разошлась, что высунуть нос решались немногие.

Рой в очередной раз передумал и присел на корточки, схоронившись под высоким столиком, который выставил, понадеявшись на жару, хозяин уголка со сбитнем. Промокший до нитки здоровенный детина меньше всего походил на героя-освободителя, поэтому приятель, которого Рой начал про себя именовать просто Шляпа, брезгливо скривился и присел к нему, полоща в луже подол плаща.