Как ко мне сватался Ветер

Всё шло как по маслу, пока лоскуток не добрался до женщины, стоящей обособленно, задумчивой и будто бы вовсе не участвующей в сборище. Она испуганно вздрогнула, когда её тронули за плечо, — задумалась о своём.

— Тётя Ара, — аж присел от неожиданности Рой.

Вот её он никак не ждал на празднике! Кто-кто, а родная мать опознает платье дочери. Никак, сама вышивала!

Шляпа поправил головной убор и двинулся ко вдове. Как знать, что за способ он избрал бы, чтобы не дать ей произнести слова, но, к своей удаче, Ара заговорила раньше, чем тот её настиг.

— Признаёшь?

— Твоё?

— Тиссы платье? — наседали сплетники. — Неужто парень правду говорит?

Поверх многочисленных голов переселись два взгляда. Роя — испуганный, затравленный. И Ары — понимающий.

— Да, — помедлив, выдавила она, — это действительно лоскуток платья Тиссы. Точно знаю… Чувствую! Моя девочка ещё жива! Рой, сыночка! Спаси её! — проговорила она не надрывно, а совсем тихо, с дрожащими губами. Как будто просила по-настоящему.

Что ж, Рой и в самом деле собирался по-настоящему спасти возлюбленную. Голос зазвенел уверенно. Наконец-то он говорил то, что давно саднило в глотке:

— Поганая тварь испокон веков держит нас в страхе. Он не позволяет нам уехать! Он забирает еду и утварь, какие вздумается. Он похищает наших женщин! Сколько можно терпеть унижение? Пять лет назад Лерий решился выступить против Ветра, ну так, скажу я вам, правильно сделал! Я, Рой из семьи ткачей, продолжу его дело!

Кто-то, спрятанный под широкополой шляпой, прокричал:

— А чего это ты один! Всю славу себе хочешь! Мы тоже пойдём на Ветра! Хватит этот твари нас стращать!

— Пойдём! — подтвердил мясник, потрясая огромным пузом.

— Хватит с нас плату взимать, мы лучше сами его богатства разберём! — алчно потёр ладошки хозяин таверны.

— Шо мы, не мужики, шо ль?! — икнул пьянчужка, не слишком соображая, на что подписывается.

— Пойдём!

— Пойдём!

— С тобой! — выла толпа, вторя раскатам грома.

Но когда желание рвать монстра на куски изъявил внучок той самой подслеповатой старухи, она прописала ему смачную оплеуху и прошепелявила:

— Один сходил ужо, шо пришлось деукой рашплачивасся! Шо, ыш-шо лишние бабы в городе ешть?!

Рой долго всматривался в дождь. Он не слишком-то хорошо выучил речь, которую написал для него Шляпа, да и с самого начала не хотел её читать. И вот теперь он решил говорить так, как должно герою, — от сердца.

— Лерий был хорошим человеком. Мы с Тиссой частенько бегали к нему в лавку помогать, а он платил леденцами на палочке за труд. Лерий любил меня сильнее, чем родной батька. И я тосковал по нему не меньше, чем Тисса. Но Лерий был дураком! — Зрители осуждающе засвистели: негоже о мёртвых плохо! Могут явиться и вырвать язык! Рою пришлось перекрикивать, он едва не сорвал голос, но закончил: — Он должен был позвать меня с собой! Я хотел бы пойти с ним! Но он этого не сделал! Я не совершу его ошибок. Я зову вас с собой! Зову пойти на чудовище!

За прямолинейность Роя вознаградила тишина, в которой слышался только шум стекающей с крыш воды. Кажется, даже гром и молнии замерли в ожидании. И тогда Рой достал из кармана то, что получил в подарок от друга.

— Ветер силён, но не всесилен! Я сражался с ним и выжил! Я могу победить его!

Он поднял руку и тогда, как по команде, совсем рядом с рынком, сбоку от площади ударила молния и раздался такой грохот, что впору закладывать уши. Но никто из зрителей не подпрыгнул от испуга. Никто не пошевелился и не пикнул. Потому что в руке у Роя, новоявленного защитника Предгорья, сверкала серьга с наконечником в виде острого когтя — метка монстра.

Глава 12. Обманщики

Когда дети гор конвоем встали впереди, позади и по бокам от нас, я решила, что дело плохо. Кому понравится, когда их лучшего бойца не просто побеждают, но ещё и унизительно спасают от собственной глупости? Когда же скала расступилась, открывая проход в своё чрево, а туча добавила прыти, хлестнув плетью молнии, я и вовсе начала вспоминать молитвы богам. К сожалению, вспоминались только урожайная и свадебная, а они к ситуации не слишком подходили.

Но Полох шёл спокойно и не предпринимал попыток сбежать, так что я жалась к нему в надежде, что это спокойствие обосновано чем-то кроме готовности умереть с достоинством.

Изнутри гора громыхала ещё страшнее, чем снаружи. Я всё ждала, когда на головы посыплются осколки. Подземный коридор напоминал кротовые норы. Не было ни факелов, ни отшлифованных стен. Только высокие ступени, вырубленные прямо в скале, давали понять, что ходами пользуются. С трудом карабкаясь по ним то вверх, то вниз, я забывала пугаться и, грешным делом, начала надеяться, что нас накроет обвал и тащиться оставшуюся часть пути не придётся. Удобно было только Ветру: он парил в нескольких пальцах над полом, с небрежной лёгкостью перескакивая лестницы, и наверняка ехидно посмеивался, наблюдая, как я обливаюсь потом.

Старик-шаман размеренно постукивал клюкой, но пыхтение выдавало: ему путь тоже давался нелегко.