Как ко мне сватался Ветер

— Дети гор… Уф-ф-ф-ф… Честь… Ф-фф-фы-ы-ы… — отдувался он. — Господина… Ф-ф-ф… — Наконец, он просто пропустил нас вперёд и коротко закончил: — Проходите, в общем. Гостями… того.

Стоило ему коснуться палкой цельной на вид стены, как та пришла в движение и осыпалась щебнем.

Мы вышли в огромную яму в горе, похожую на глубокую плошку. Её склоны были испещрены нишами, подобными той, где мы оказались, точно ласточкиными гнёздами. Каждая — коридор или домишко, в каждой стоял каменный житель, приветливо машущий или опасливо всматривающийся в пришельцев. Высоко-высоко «плошку» закрывал кусочек неба, такого синего, точно давешней бури не было вовсе, однако раскаты грома всё ещё доносились откуда-то снизу.

Я ахнула:

— Что это?!

Полох положил локоть мне на плечо и ответил:

— Гостеприимство. Нас выволокли в грозу из укрытия, изваляли в грязи и испортили одежду… — Щёки его слегка порозовели, и Ветер поправился: — Часть одежды. Было бы невежливо так нас и бросить, верно?

Я осторожно кивнула, прижимаясь к жениху сильнее. И плевать, что он изварзан после драки! Я, небось, выглядела не многим лучше.

Дети гор быстро разбредались по своим жилищам, но шаман поймал одного из них и что-то приказал.

— Дети гор приглашают тебя и твою жену, господин.

— Я ему не… — заикнулась я, но Полох приложил палец к моим губам.

— Господин и его жена, — подчеркнул он последнее, — принимают приглашение. А заодно горячую ванну и новую одежду, — нахально потребовал он.

Старик раздал указания и откланялся, пока гость не соблаговолил принять что-нибудь ещё. Нас же, уже без конвоя, проводили к самой верхушке поселения. Если бы это и правда была плошка, то нас расположили на её бортике. Я уж испугалась, что снова придётся тащиться по ступенькам, но Полох подхватил меня на руки и преодолел склон за считанные секунды.

Здесь было невыносимо холодно, зато открывался поистине сказочный вид. С одной стороны на детей гор, суетящихся в своих норках, как муравьи, с другой — на скалы, выныривающие из бурлящей тучи. Буря всё не утихала, опускаясь в низину. Я лишь надеялась, что она наиграется до того, как достигнет Предгорья, а то ведь и затопить городок может.

Никогда не могла бы подумать, что доведётся побывать выше облаков! Что буду любоваться на них сверху, а сама стоять под чистейшим небом. Однако восторг сходил на нет сразу же, стоило подуть ветру. Промокшая, я дрожала крупной дрожью и стискивала полы плаща негнущимися пальцами. Но спрятаться было негде. Вокруг, кроме валунов, были только странные железные котлы с кострищами под ними.

— Это сколько же в них можно супа наварить? — присвистнула я.

— На пару человек хватит, — прыснул Полох.

Причину его веселья я поняла чуть позже, когда под одним из «котлов» развела огонь приставленная к нам женщина. Она же принесла полотенца и свёртки с одеждой, а после ритмично сыграла на маленьком барабанчике, привешанном к поясу. И — о чудо! — от грозовой тучи отделилось маленькое серое облако, остановилось над котлом и пролилось прямо в него.

— У меня плохое предчувствие… — начала что-то подозревать я.

— А у меня хорошее! — отозвался Полох, смачно, до хруста костей, потягиваясь. — Прямо-таки отличное!

Не дожидаясь, пока смущённая женщина уйдёт, он скинул плащ и стянул штаны — я едва успела отвернуться, только заметила, как наливаются цветом синяки у него на рёбрах. И забрался прямо в посудину, точно готовился свариться всмятку!

— Ты что делаешь?! — пискнула я.

— Принимаю ванну, — без тени иронии ответил жених, откидываясь на край «котла». — Что и тебе советую.

В странной супнице без труда поместились бы двое, а каменная женщина, которую можно было бы попросить развести костёр под ещё одной, успела сбежать. Холод, между тем, уже пробрался под одежду и хлюпал в сапогах, так что предложение жениха было более чем заманчивым, но…

— Ты ведь там голый!

Полох наклонился, внимательно осматривая себя ниже пояса, а потом доложил, понизив голос:

— Как правило, я принимаю ванну именно так.

— А я нет! Я… Я…

Я озиралась в поисках спасения, но придумать ничего не могла. Даже если из чистого упрямства отправиться в обратный путь до особняка и допустить, что метка не попытается при этом сжечь меня заживо, я успею либо простудиться, либо превратиться в ледышку.

— Тут та-а-а-ак приятно и тепло! — соблазнительно протянул Полох. — Его торс сверкал капельками воды, тёмные волосы облепили шею, точно росчерки чернил, а от воды поднимался пар. — Давай, любимая, присоединяйся. Обещаю, что не стану приставать!

Я шмыгнула носом, признавая, что в противном случае путешествие придётся закончить бесславной простудой, и потребовала:

— Отвернись!