Как ко мне сватался Ветер

Но гости не желали приходить завтречка. Во-первых, потому, что Рой с другом совсем не были уверены, что сумеют собрать горожан ещё раз. Во-вторых, потому что не верили ни единому слову старухи: наверняка монстр заховался где-то рядом и просто боится выйти на честный (ну, почти честный) бой. И, наконец, потому что Шляпа всю дорогу подстёгивал боевой дух товарищей россказнями о том, какие несметные богатства хранятся в логове Ветра. И богатства эти, конечно же, должны были достаться смельчакам, что положат конец своевластию Зверя.

От следующего сокрушительного удара посередине двери появилась узкая трещина. В неё тут же сунулся посмотреть кто-то из героев-освободителей, но Рея метко плюнула в рожу, и та скрылась в темноте.

— Итить вас растудыть! — выругалась она. — Куды ломать-то, куды ломать?! Вы енту дверь ставили, шобы её ломать?!

— Да яна старше вас, остолопы! — поддержал Лайко, наугад тыкая в щель подобранной где-то тут же щепой. В подземелье охнули — попал.

Но отступать никто не собирался ни по ту сторону препоны, ни по эту.

Бух!

Рея заохала и огляделась в поисках оружия: уж она оборонит как и место, ставшее её домом, так и деточек, если они невовремя воротятся.

Бабах!

Лайко неуверенно пожевал вставную челюсть и прикинул, сумеет ли выволочь старушку из подвала, если дойдёт до рукопашной.

Быдыщ!

Дверь покосилась, повиснув лишь на прибитых досках.

Следующий, последний, удар превратил вход в дыру с неровными краями, а четыре молодца, протаранившие его, пробежали до противоположной стены подвала, не в силах остановить взятый разгон.

Проём же собою заполнил рослый молодец с копной пшеничных волос. Он был столь широкоплеч, что мешал пройти остальным. Но Рея видела: за его спиной толпился ещё по меньшей мере десяток мужчин, и все они были вооружены — кто вилами, а кто и мечом либо самострелом.

— Пашторонишь! — заорал Лайко.

Старик подхватил слетевшую с гвоздей доску и с размаху припечатал ею молодца. Тот подался назад, но совсем от удара увернуться не сумел — подвела хромая нога, поэтому завалился сам и заставил упасть нескольких товарищей позади себя. Рея, не теряя времени даром, размахнулась и выплеснула на мужчин горячее повидло, а котелок надела на голову одному из парней, что влетели внутрь подвала. Ещё и половником шарахнула для пущей уверенности, что тот нескоро встанет. Потом же подобрала юбки и, увлекаемая Лайко, рванула вверх по лестнице, разом забыв про больную поясницу.

Выбравшись в коридор, старики заперли подвал и, поднатужившись, перегородили его стоящим в коридоре комодом. Но надолго ли это задержит взбудораженных горожан?

— Ох, чуяло моё серденько, ох чуяло… — причитала старуха, распихивая самое ценное из комода по карманам. Небось не пожалеют нелюди ни кружевной салфетки, ни вазы, которая ещё помнила молодость Реи.

И верно: не пожалели. Комод отлетел, как пушинка, а пшеничноволосый молодец, вышибший замок с плеча, небрежно отпихнул стариков с дороги, не заметив сопротивления.

— Тисса! — позвал он. — Тисса, где ты!

Рея посмотрела на драгоценную вазу, на ломящегося следующего за пшеничноволосым мужика с жирной шеей и, взвесив за и против, расколотила драгоценность об его голову.

— Ну-ка мне! — крутанула она в ладони половник. — Пшли отседова!

Но Жирная шея и не подумал испугаться. Он показал кривые зубы и без замаха ударил бросившегося на защиту любимой Лайко кулаком в лицо. Челюсть полетела в одну сторону, сам дедок в другую. Рея же — на мерзавца, не уважающего старость. Тот, видно, не имел вовсе никакого представления об уважении, потому что следующий удар сбил с ног саму старушку.

Но недолго предстояло ему торжествовать, потому что взявшийся из неоткуда порыв ветра подкинул жирношеего в воздух и с размаху ударил об потолок.

Хозяин Ветров и гор вернулся домой как раз вовремя, чтобы застать драку.

Полох стоял в коридоре, бледный от ярости. Он сжимал и разжимал кулаки, глядя на вломившихся в его дом людей, и тому, кто хоть немного знал господина Ветра, стразу стало бы ясно: ничего хорошего этот взгляд не сулил.

* * *

Стоит ли говорить, что теперь я боялась господина Ветра едва ли не больше, чем в нашу первую встречу. Весь предыдущий месяц он насмешничал, колол меня едкими шутками. Но очутившись наедине с невестой открылся с иной стороны. Или ласки Полоха были розыгрышем и, едва возвратившись домой, он снова наденет маску?

Я думала об этом весь обратный путь. Не решалась поднять глаз, потому что точно знала: Полох смотрит на меня так же внимательно, как и ночью. Будто разглядел нечто новое и силится понять, нравится ему это или нет. А я вместо того чтобы забрасывать его вопросами, пока Ветер не показал опять свой нрав, так и эдак пробовала подойти к страшной мысли: метка исчезнет только тогда, когда я стану ему женой. Когда отдам жениху то, что он и так имел право взять, не спрашивая.

Сделает ли он это, как только влетит в спальню?