Как мы не стали бандой

Борис Ельцин возвращается к работе после операции на сердце, в правительстве появляются «младореформаторы».

Летом коалиция, которая привела Бориса Ельцина к власти, распадается в ходе конфликта из-за «Связьинвеста», бушуют войны олигархов.

Сборная России не выходит в финальную часть чемпионата мира по футболу.

Выходят фильмы: «Теория заговора», «Жизнь прекрасна», «Достучаться до небес», «Плутовство», «Пятый элемент».

Дмитрий Хубариев

— Слышь, постоялец, мне тут на рынке анекдот рассказали: «Новый русский от бабок уже охерел совсем, приходит к врачу и говорит, хочу, мол, испытать, что чувствует женщина во время родов. “Но это физиологически невозможно”, — доктор говорит, у мужчин дыры нет нужной для этого…” — “Десять штук баксов плачу”. — “Ну хорошо, ковыляйте в операционную”. Через десять минут провожает нового русского домой с пожеланиями родить успешно. Коллеги в непонятке: “Что можно было сделать, если это в принципе невозможно?” — “Да я ему задницу зашил и дал выпить пачку пургена”».

Зинаида Ивановна заколыхалась от смеха, призывая и постояльца от души повеселиться. Тот вежливо улыбался, тыча вилкой в картошку. Ужины стали бесплатными после починки старого жигуля хозяйки. Периодически Дима об этом жалел, всухомятку прием пищи проходил поспокойней. Не хотелось не только говорить, вообще ничего не хотелось. Да и готовила старуха так себе.

Из дневника Дмитрия Хубариева

(Написано где-то в середине нулевых годов)

Я мало что помню про те годы. Они мне кажутся одним нескончаемым днем, иногда шел снег, иногда было жарко. Я боялся всего — ходить по улицам, разговаривать с людьми, пить. Хотя иногда становилось так страшно, что приходилось покупать два Довганя и запираться дома. Зинаида Ивановна по моей же просьбе отнимала ключи. И первый пьяный сон начинался на том самом полустанке из 1994 года. (Конец записи.)

В 1994 году любитель футбола, с которым Дима, на свое очень условное счастье, разговорился в тамбуре, ссадил его с поезда и отдал своему земляку «во временное пользование». Хубариев не поехал на кирпичный завод вместе со всем вагоном, а остался в расположенной неподалеку от станции автомастерской, которая была частью большого хозяйственного комплекса, занимавшегося всем чем ни попадя.

Отходить от рабочего места больше чем на пятьдесят метров не рекомендовалось. На ночь его запирали. О деньгах речь не шла. Паспорт уехал с поездом. Как сказал на прощание главный по вагону: «Он тебе больше не нужен, ну а нам пригодится».

Дима стал рабом, рабочий профиль — автомеханик. Возни с тачками было много: от перебивки номера на моторе до отмыва залитого кровью салона. Через два месяца Дима стал настоящим профи. Кормили его более-менее, выдавали пачку сигарет на два дня. Таких, как он, было еще трое, а двадцать человек использовались на черной работе и содержались как скот.

Охраны было мало. Дима поначалу думал подговорить узников на бунт, но быстро оставил затею, здраво оценив возможности и желания напрочь сломленных людей.

Это подтвердил раб Миша-москвич: «Тут один в побег решился, так менты местные купленные, сами поймали, отдали хозяевам, а те показательно запороли насмерть, следующего пообещали тоже запороть, но перед тем публично оттрахать во все дыры».

Миша отвечал за то, чтобы простые рабы аккуратно отмывали водочные бутылки, их складывали в большие ванны, которые заливались спиртосодержащей жидкостью. Потом на эти бутылки клеились этикетки. В первый же день земляк предупредил Хубариева, чтобы тот и не пробовал хотя бы глотнуть — «это даже не сивуха, а хуже, двух дураков схоронили уже».

История Миши была короткой: «Работал на заводе, но решил в спекулянты, про предпринимательство же пилили по телику с утра до вечера, денег-то на заводе не платили, да какой из меня купчина, в общем, задолжал, квартира ушла, чтобы счетчик не тикал, жена с детьми к родителям, а я запил. Вот опохмеляюсь».

Дима слушал этот рассказ как про себя. Разве что не пил, да и долг брата. Но все равно: люди жили себе жили, а потом рухнуло на голову — и будь как хочешь.