Как нас обманывают органы чувств

красный желание, сила, голод, или восторг;

желтый ревность или счастье;

оранжевый комфорт, тепло или веселье;

зеленый зависть, гармония или хороший вкус;

синий профессионализм, компетентность или мужественность;

розовый искренность, утонченность или женственность;

фиолетовый сила или власть;

коричневый жесткость;

черный горе, страх, утонченность или дороговизна;

белый чистота, искренность или счастье.

Этот список условный. Например, существует множество оттенков красного, каждый со своим уникальным тоном, насыщенностью и яркостью. Ярко-красный ощущается совсем иначе, чем бордовый; эмоция, вызываемая цветом, безусловно, зависит от конкретного его оттенка.

Также вызываемая эмоция зависит от визуального контекста. Коричневый участок на левом боку шляпы Джозефа с рис. 22 (цветная вставка F) имеет тон и насыщенность «тусклый темно-коричневый» – зеленоватый коричневый, выбранный тысячами австралийцев самым уродливым цветом в мире. Такой же участок спереди шляпы выглядит желтым, который не является самым уродливым цветом в мире. Пиксели обоих участков имеют одинаковые цветовые координаты. Но эти цветовые координаты вызывают разный эмоциональный ответ в двух разных визуальных контекстах.

Вызываемая эмоция может зависеть от культуры: оттенок красного, часто встречающийся при проведении испанской корриды, может означать для испанцев эмоции, такие как волнующая опасность или национальная гордость, которые будут непонятны большинству американцев. Эмоция может зависеть от особенностей личного опыта: оттенок желтого, свойственный банановым паукам, может вызвать идиосинкратический страх у некоторых арахнофобов.

Нюансы цвета могут запустить нюансы эмоций, которые информируют наши действия в погоне за приспособленностью. Даже растения, которые могут не обладать эмоциями, используют нюансы цвета, чтобы управлять многообразием адаптивных действий. Растущие верхушки некоторых растений обладают фоторецепторами, которые определяют синий свет и направляют рост в сторону открытого неба{237}. Они охотятся на свет так же, как мы охотимся на дичь, выслеживая синие фотоны.

Листья некоторых растений обладают фоторецепторами, чувствительными к красному свету. Когда они улавливают красный свет, растение «знает», что наступило утро, и, когда они впоследствии улавливают дальний красный свет, растение знает, что наступают сумерки. Это позволяет растению знать продолжительность ночи и, за счет этого, определять время года. Это управляет его действиями, такими как цветение. Это «знание», бесспорно, ограничено, и его легко обмануть. Цветоводы могут включать красный свет среди ночи, чтобы обманом заставить растения зацвести вовремя к Дню матери. Достаточно посветить красным светом всего на один листик{238}.

Большинство растений обладают синим рецептором, который регулирует их суточные ритмы, такие как ежедневное раскрывание и закрывание листьев. Этот рецептор, криптохром, такой же рецептор, который регулирует суточные биоритмы животных, включая людей. Он отличается от другого синего рецептора, фототропина, который растения размещают в своих верхушках для роста в сторону источника света. У растений также бывает «нарушение суточных ритмов». Если вы искусственно сместите время дня, когда они получают синий свет, им понадобится несколько дней, чтобы наладить свои ритмы так, чтобы их листья снова открывались и закрывались синхронно со светом{239}.

Некоторые растения – фоторецепторные хвастунишки. Как я упоминал в предисловии, резуховидка Таля (Arabidopsis thaliana), маленький сорняк похожий на дикую горчицу, имеет одиннадцать типов фоторецепторов, более чем в два раза больше, чем у нас{240}.

Но резуховидку превзошла скромная цианобактерия, заселившая Землю как минимум два миллиарда лет – возможно, даже три с половиной миллиарда лет – и выделяющая в атмосферу кислород, что позволило эволюционировать животным. Некоторые цианобактерии используют всю свою клетку как линзу, чтобы фокусировать свет. И как минимум одна, цианобактерия Fremyella diplosiphon, может похвастать двадцатью семью разными фоторецепторами, которые очень помогают ей, правда, пока не совсем понятными способами, продуманно собирать свет многих цветов{241}.

Восприятие цвета имеет глубокие эволюционные корни. Различение цветов – мощный инструмент, применяемый миллионами видов для расшифровки важных сообщений о приспособленности. Тогда не удивительно, что цвета плотно связаны с нашими эмоциями. Однако наше понимание точных зависимостей между цветами и эмоциями примитивно, и предложенные связи между цветами и эмоциями, которые мы записали ранее, должны быть проверены экспериментами.