Как перевоспитать хулигана

— Это дар, — заверяют меня, закрепляя факт долгим, пронизывающим сотней иголочек, поцелуем. — А пока всё же, как бы мне не нравились твои кружева, нам следует одеться, — добавляют, услужливо помогая застёгивать на мне пуговицы.

Следует, он прав, но как же не хочется терять из виду то, что открывается мне сейчас. Пока меня одевают, пользуюсь моментом и на прощание медленно вожу по впалым линиям пресса, стремясь тактильно запомнить там, где может подвести память. Ещё бы по спине разок пройтись…

Боже, спина — это вообще открытие дня. Я и подумать не могла, насколько эта часть тела сексуальна в парнях. У одного так точно. Широкая, рельефная, сильная.

Прилипнуть бы к ней и не отлипать. Да ко всему нему хочется привязать себя веревочками. Вот этими, что болтаются на спортивках.

— Не советую раздразнивать, — многозначительно поглядывая на резинку штанов, у кромки которых я реально чисто случайно замираю, замечает Рымарь. — Тебе на сегодня достаточно, — торопливо отдёргиваю кисть, виновато закусывая ноготь. — Издеваешься? Ещё оближи и точно пойдём по второму кругу.

От греха подальше прячу обе руки сзади, сцепляя в замок. Нет. Второй круг лишний. У меня от первого то все мышцы обалдевшие. Представляю, что будет завтра, но это, конечно, того стоило. Я лично ни о чём не жалею.

Без особой охоты приводим себя в порядок и выходим из укрытия. Синдром самозванки не заставляет себя ждать. Типа, заявилась непонятно кто такая и непонятно откуда, ещё в таком непотребном виде предстала. Развращённое поколение, никакой морали и прочие бла-бла.

С другой стороны… а ей ли, собственно, меня судить? Сама-то она как давно выгоняла собственного сына, чтоб тот не мешал её любовным похождениям? Тпру, что-то я сильно забегаю вперёд. Меня ещё даже никто не начал отчитывать.

— Прошу прощения. Я не знала, что у нас будут гости, — едва заприметив нас, рассыпаются в извинениях, разбирая магазинный пакет.

Ну точно. Отчитывать нас не собираются. А мне неловко уже от одного того, что я заранее плохо думаю о человеке. Хотя ведь зерно правды в моих рассуждениях есть: бурная молодость и пагубная привычка оставили след на женской внешности. Тусклые волосы, преждевременные морщины, сероватый оттенок кожи. Матери Руслана, наверное, чуть за сорок, но выглядит она на все пятьдесят. И даже больше.

Только одежда и уравновешивает внешнюю непривлекательность. Костюм видно, что недешёвый, сидит как влитой. В коридоре висит шуба. Не абы какая, кстати, норковая. Заслуга сына. Слышала как-то их телефонный разговор, из которого стало очевидно, что за неимением возможности справиться с её «зависимостью», он делает всё, чтобы мать хотя бы выглядела при этом презентабельно.

— И чтобы делала? Сидела на лавочке у подъезда, ждала? — коротко целует её в щеку Рымарь, перенимая эстафету и убирая продукты в холодильник. Успеваю оценить улов и с одобрением отмечаю, что на этот раз всё не так прозаично. Видимо, в ремиссии проблем с питанием у них нет.

— Нет, но… Может, хотя бы представишь свою подругу? Как понимаю, ты — Василиса?

Ой, про меня, оказывается, знают.

— Можно просто Вася, — разрешаю я.

— Нельзя, — не соглашается Руслан.

— Почему?

— Вася — имя для пацана или морской свинки. Ты морская свинка?

— Вася точно лучше Пятнашки.

— Не лучше.

Сказал как отрезал и фиг ты его переубедишь. Упрямый осё… ослик. Но, блин, до чего ж красивый.

— Ладно. Не буду спорить, — проще согласиться, чем из-за такой мелочи упираться рогами. — Василиса так Василиса.

— Галина Ивановна, — протягивают мне синюшную руку, на которой тоже видны отметки нездорового образа жизни. Обмениваемся рукопожатием. — Русик молчун, из него и двух слов не вытянешь, но про тебя рассказывал. Не то чтобы охотно, но хоть сколько-то.

— Ма, — предупреждающе рычит тот.

— Что? Можно подумать, ты сильно откровенничаешь, и я сболтну лишнего.

Ничего я не знаю. Практически. Кроме разве что вашего похода на каток. Как, кстати, нога, Василиса?

— Функционирует. Ещё немного и можно на марафоны с забегом записываться.

— Это очень хорошо. Русик сильно переживал. Себя ж виноватым считал.

— Ма. Хорош. Язык как помело, — рычат повторно и уже сердитей.

— Ты прости, — вздыхает Галина Ивановна, обращаясь ко мне. — Его характер — моё упущение.

«Да если бы вы только это упустили», едва не вырывается из меня, но я вовремя успеваю одуматься. Всё же по сравнению с ней я сопливая школьница, так неужели стану учить уму разуму и отчитывать? Со стороны всем всегда лучше видно, но кто знает, как сам бы поступил, окажись в подобных условиях? Может, упал бы ещё ниже.

Поэтому бредём проторенной дорожкой стандартной вежливости, в которой самым мудрым вариантом является нейтральная улыбка и молчание.

— Опять своей тухлятины понабрала? — кривится Руслан, с отвращением крутя две жестяные банки бычков в томате. — Не проще из помойки есть?

— Не тебе ж взяла. Тебе, вон, шницели. Вы, кстати, голодные?

— Не, мы тортиком закинулись, — отрицательно мотаю головой, видя что вопрос адресован именно мне. — Ещё осталось вам как раз.