Как Петербург научился себя изучать

На протяжении середины и конца 1990-х годов росла напряженность между центральным правительством в Москве и различными регионами. Враждебные передовицы заполняли газеты после особенно спорных президентских актов и кампаний. Критики утверждали, что Ельцин и его соратники проявляют столь же малую терпимость к местной инициативе, как и советские лидеры, и демонстрируют аналогичную склонность контролировать каждый шаг управляющих региональными делами. По мере обострения споров вокруг новой централизации краеведение, как и следовало ожидать, постепенно возобновило свою традиционную функцию форума для выражения оппозиционных по отношению к центральному правительству взглядов. Хотя некоторые самопровозглашенные краеведы придерживались «либеральной» позиции и защищали политику президента как необходимую для осуществления фундаментальных экономических и политических реформ, стали высказываться и противоположные мнения. На конференциях, посвященных региональным исследованиям, в путеводителях, написанных для российских читателей, в опубликованных сборниках статей и учебниках краеведы все чаще выражали беспокойство по поводу роли Москвы (то есть центра) в русской культуре. Они описывали проблемы и страдания, вызванные вмешательством москвичей в дела других городов и регионов в прошлом, они делали завуалированные намеки на нынешнюю борьбу за власть. Антицентристская риторика с особой регулярностью всплывала в исследованиях и обсуждениях истории культуры таких городов, как Санкт-Петербург и Новгород, которые когда-то соперничали с Москвой по влиянию и, по крайней мере по некоторым данным, в разные периоды подвергались террору со стороны агентов столицы. Грандиозная чистка Новгорода Иваном IV в XVI веке, отправка в лагеря и казни огромного числа местных жителей в обоих городах в сталинские годы, неспособность центра защитить западные районы Советского Союза во время Второй мировой войны свидетельствовали, по мнению некоторых исследователей, о постоянной ревности и нетерпимости Москвы по отношению ко всем бывшим и потенциальным соперникам[331].

По некоторым данным, в середине и конце 1990-х годов интерес к краеведению снизился: не так успешно продавались путеводители на русском языке и другие публикации по региональной истории и культуре, сократилась посещаемость собраний краеведческих организаций, уменьшился интерес к сохранению наследия прошлого и решению экологических проблем. Эти изменения наверняка стали результатом более масштабных процессов в российском обществе. Многие семьи располагали небольшим доходом и покупали меньше книг, изо всех сил пытаясь свести концы с концами. Россияне дольше работали и меньше времени тратили на чтение и социальную активность. Экономические потрясения и политическая коррупция привели к повсеместному отчаянию, когда, отдыхая от трудов, люди искали не только знаний, но и избавления от проблем. Резко улучшился доступ как к западной, так и к национальной популярной культуре, а социальные механизмы, которые в советский период поощряли практически всеобщий интерес к высокой культуре и научной деятельности, сломались. В результате массовое участие во многих самообразовательных начинаниях и добровольных культурных проектах сократилось: набор на общеобразовательные курсы для взрослых в большинстве крупных музеев снизился, учебные кружки при культурных центрах прекратили свое существование, продажи книг во многих академических областях уменьшились.