Как пингвины спасли Веронику

– Давай сначала покажем Веронике удобства, – говорит Терри, мягко направляя меня к самой маленькой комнате, которую я когда-либо видела.

– У нас есть роскошный туалет, но, боюсь, нет ни ванны, ни душа. С горячей водой у нас тоже не очень.

Раковина довольна большая. Унитаз представляет собой несколько ведер и сиденье из пенопласта, подвешенное так, чтобы под ним поместилось одно из них.

Терри и Дитрих снова украдкой переглядываются. Видимо, туалет был их козырем.

– Великолепно! – объявляю я, стукнув палкой по полу. Признаюсь, возраст подарил мне кое-какие ограничения, но они, конечно же, отнюдь не являются непреодолимыми.

Потребуется что-то более весомое, чем такая уборная, чтобы оттолкнуть меня.

– Отличный туалет. Скажите, пожалуйста, где моя спальня?

– Мне очень жаль, миссис Маккриди, – виновато отвечает Дитрих. – Мы были очень заняты и не успели ее подготовить.

– В таком случае я хотела бы поскорее посмотреть на пингвинов.

Оказалось, что Дитриху надо было проследить за разгрузкой запасов продовольствия с того же корабля, что доставил меня сюда (он проходит мимо острова Медальон каждые три недели по пути к более популярным туристическим местам, позволяя ученым пополнять свои запасы). Поэтому в роли моего проводника выступает Терри.

– Вы тепло одеты? – спрашивает она. – Надеюсь, на вас плотное белье. Обморожение – это просто ужасно.

Я выразительно смотрю на девушку. Ненавижу, когда меня принимают за идиотку. Под шерстяным джемпером и флисовыми брюками на мне надето три слоя термобелья, которые купила Эйлин. А пуховик стоил мне триста двадцать пять фунтов. Я так упакована, что с трудом могу пошевелиться.

Мы выходим на улицу. Солнце как раз выглянуло из-за облаков, и нас ослепила яркая вспышка света. Я осторожно ступаю в своих унтах, упираясь тростью в снег. Терри думает, что моя медлительность связана с плохой физической формой, и пытается взять меня под руку. Я отталкиваю ее. Она сама несет кучу тяжелого снаряжения так, будто рюкзак ничего не весит. Девушка даже не осознает, как здорово быть молодой и сильной. Но в ее возрасте я и сама была не промах.

Снег так сверкает, что мне сложно смотреть на него, даже через солнечные очки с антибликовым покрытием.

Мы с трудом поднимаемся по склону. Он не особо крутой, и идти не так далеко, но я никуда не тороплюсь. То и дело останавливаюсь, чтобы насладиться пейзажем. Справа от меня возвышается гряда фарфорово-синих гор. Я отмечаю дихотомию их форм – гладкие как стекло в одних местах, рельефные в других. Переливающиеся на солнце потоки талой воды сбегают вниз по скалам. Нижние склоны очень живописны – окрашены лишайниками лимонно-зеленого, желтого, розового и ярко-оранжевого цветов.

Когда мы достигаем вершины, Терри привлекает мое внимание.

– Сначала взгляните сюда, – говорит она. – Вы поймете, почему этот остров называется Медальон.

Вдалеке виднеется узкая полоска земли, которая окружает полукруглое озеро. За ним – море. Эта овальная форма и вода в центре – должно быть на карте этот остров и напоминает по форме медальон.

– А теперь посмотрите сюда.

На плоской косе под нами я вижу темные тени на светлом фоне. Это огромная стая маленьких, переваливающихся с ноги на ногу тел. Когда мы подходим ближе, я чувствую распирающее грудь волнение. И с удивлением замечаю, что невольно ускоряю шаг.

– А что это такое розовое? – спрашиваю я у Терри.

– Боюсь вас разочаровать, но это пингвиньи какашки. Их еще называют гуано.

– О!

Видимо, они живут в болоте из собственных экскрементов. Это омерзительно.

– Вы ведь не ожидали, что они будут чистенькими и игрушечными, как на рождественских открытках?

В каком-то смысле именного этого я и ожидала. Но разочарование быстро сменяется восторгом. Это не просто красивые картинки, это настоящие живые существа, объемные и до неприличия реалистичные. Вот они, смелые и яркие, живут в своем большом шумном сообществе. Грязном, громком, безрассудном, пышущем жизнью и энергией. Я чувствую себя безмерно везучей из-за того, что нахожусь здесь и имею возможность увидеть их на лоне дикой природы, в их черно-белом, пусть и слегка комичном великолепии. Несмотря на то, что повсюду гуано, это действительно невероятное зрелище. Их хриплые крики оглушают. К тому же у меня что-то с глазами. Их сильно жжет, они начинают слезиться. Должно быть, от холода. Я пытаюсь сморгнуть влагу.

Пингвины повсюду. Кто-то красуется перед противоположным полом, кто-то спит на животе, кто-то как будто сплетничает. Другие просто философски смотрят в даль. Вместе и по отдельности – они живут свою жизнь. И кажется, их совсем не смущает наше присутствие.

В последние годы мое обоняние значительно ухудшилось, но запах рыбы здесь очень сильный. Какой-то затхлый, землистый запах.

Терри снимает маленький фотоаппарат с плеча.

– Всегда делаю парочку снимков, – говорит она. – Никогда не знаешь, когда удастся поймать идеальный кадр.

Она присаживается на корточки у края колонии. Некоторые пингвины поворачивают головы и смотрят на нее.

– Они не боятся людей, – объясняет исследовательница. – Нам это только на руку.