Как пингвины спасли Веронику

– Извини, я не хотел показаться грубым. Мне просто интересно узнать нашего нового гостя, вот и все. Не так уж часто у нас тут гости.

– Да, аренда покрывается пособием.

– У вас нет жены и детей, которых надо содержать, я полагаю?

– Нет.

Майк кривится в усмешке. Видимо, это было что-то типа улыбки.

– Так чем же вы занимаетесь весь день в своей комнатушке?

– Да, всяким. Смотрю телевизор. Листаю журналы. Вожусь с растениями. Особо рассказать нечего.

После еды Терри пошла со мной в комнату бабули Ви.

– Прости за этот допрос, – прошептала она мне на ухо.

Я ухмыльнулся.

– Этот Майк слегка высокомерный, да?

– О, он и правда может показаться таким, но он не так плох, если узнать его получше.

– Вы встречаетесь?

– Боже, нет! В Лондоне его ждет девушка. Кажется, она работает на хорошей должности – занимается организацией конференций для больших корпораций.

– О, – ответил я. – Странно. Мне показалось, что он довольно сильно привязан к тебе.

Терри очень удивилась.

– Майк? Привязан ко мне? Не говори глупости!

– Ну, по крайней мере, он глаз с тебя не сводит.

Она смерила меня полным недоверия взглядом и быстро исчезла в комнате Вероники. Я последовал за ней. Пингвин Пип лежал на полу в своей импровизированной кроватке из чемодана. Он посмотрел на нас снизу вверх. Казалось, он понял, кто мы такие, и дал нам добро на то, чтобы приблизиться к пациенту. Бабушка выглядела так же, как раньше – лежала на спине совершенно неподвижно. Ее кожа покрылась пятнами и сильно обвисла. Волосы клочьями разметались по подушке. Под глазами серые круги. Блин, она выглядела чертовски больной.

Терри положила руку ей на лоб.

– Она вся горит. Давай попробуем дай ей немного воды. Не мог бы ты?…

Я осторожно приподнял голову бабули Ви. Тут я внезапно осознал, что впервые прикоснулся к ней. Боже, это было так волнительно, она оказалась такой хрупкой. Ее веки слегка дернулись. Моя рука зацепилась за что-то – за цепочку вокруг ее шеи.

– А это что?

– О, она носит медальон, – ответила Терри. – Я подумала, что ей может быть неудобно, и попыталась снять его, но она начала отбиваться. Ясно дала понять, что не позволит забрать его. Думаю, этот медальон имеет для нее какую-то особую ценность.

– Да, наверное.

Я не подал виду, что читал про медальон в ее дневниках. Терри поднесла стакан с водой к губам бабули, и она сделала несколько глотков, вода медленно спустилась вниз по ее горлу. Бабуля сделала едва заметное движение, как бы говоря, что этого хватит. Я опустил ее голову на подушку и слегка сжал ее руку. Возможно, мне только показалось (трудно сказать), но я думаю, что она сжала мою руку в ответ.

– Ну вот, бабуля Ви, – сказал я. – Так лучше?

Конечно, она не ответила.

Интересно, осознает ли она происходящее?

Выглядит все не очень хорошо. Совсем не хорошо.

39 Вероника

Остров Медальон

Смерть привлекает меня сразу по нескольким причинам. Больше никакой боли. Никакого стресса. Никаких воспоминаний. И не надо принимать никаких решений.

«И в смертной схватке с целым морем бед покончить с ними», – как говорил Гамлет (можно отметить, как точно я помню цитаты из Шекспира, которые выучила еще в школе), «Умереть. Забыться и знать, что этим обрываешь цепь сердечных мук и тысячи лишений, присущих телу». Звучит привлекательно. Успокаивающе. И еще один плюс – никакой боли. Или я уже сказала об этом? Потому что прямо сейчас боли очень много, она сильна и безжалостна. Эта боль наполняет каждую пору, добирается до легких и обжигает сердце, как кислота. Я искренне надеюсь, что смерть уже близко.

Моим товарищам из Антарктиды придется повозиться, чтобы доставить мое тело обратно в Айршир и устроить достойные похороны. Хотя, возможно, они не станут напрягаться. Может, меня похоронят прямо здесь, под снегом. Быть может, в будущем толпы пингвинов будут бродить по моей могиле. В своей неподражаемой пингвиньей манере они наплюют на то, что я лежу тут и разлагаюсь, и не замедлят непрерывный ход своей жизни – прелюбодеяние, размножение и дефекация. Они и сами в огромных количествах будут падать замертво вокруг меня. Моя душа может воскреснуть и соединиться с их душами. Это, конечно, если у меня вообще есть душа (что спорно) и если у них есть души (что маловероятно).

Я быстро перебираю в голове обстоятельства своей жизни. Здесь должны начаться откровения, не так ли? Но никаких откровений и близко нет. В моей истории нет ни великой мудрости, ни последних слов, настолько прекрасных, что они надолго сохранятся в памяти потомков. Я могу только думать: ну и зачем ЭТО вообще было?

Патрик приехал сюда, Патрик, мой внук, огромное неуклюжее существо, торчащее возле моей постели. Терри вставила мне в ухо слуховой аппарат, видимо, на случай, если он вдруг начнет сыпать какими-то жемчужинами мудрости. В действительности же Патрик сказал мне:

– Привет, бабуля.