Как рождаются и умирают монстры (СИ)

– Вот, держи, – девушка протянула Торфинну пакет со льдом, и мужчина приложил его к ощущающейся сейчас раскаленной левой стороне лица.

– Прости отца, – проговорила Роуз виноватым голосом. Девушка присела на диван рядом с Торфинном. – Он просто… в ужасе… Так много потерь. Завтра он будет сожалеть о том, что сделал.

– Ты не должна извиняться, – смотря прямо перед собой, произнес Торфинн. – И твоему отцу не о чем сожалеть. Он прав. Я это заслужил… Хотя нет… Я заслужил намного больше. Ведь это я виноват в ее смерти.

Торфинн почувствовал, как ладонь Роуз опустилась на его сжатую в кулак левую руку, и посмотрел на девушку.

– Ты не должен так говорить, – лицо Роуз было непривычно напряженным. – Твоей вины в этом нет. В ее смерти виноват ее убийца… И этот… Темный Лорд. Будь он проклят! Они оба!

Торфинн заметил искры ярости в ее глазах, но он достаточно хорошо знал свою девушку, и потому поспешил обнять ее за плечи. Как он и полагал, ярость не долго правила ею – вскоре послышался первый всхлип. Такие темные чувства как ненависть и злость крайне редко сопровождали мысли и слова Роуз, и, даже загоревшись яркой вспышкой внутри нее, они очень быстро гасли, иногда выливаясь слезами, будто бы организм сам отторгал чуждые ему эмоции.

Роуз невероятно добрый, светлый человек, она так легко оправдала его. Но даже если она не считает его виноватым, это вовсе не значит, что он сам так не думает.

Анджелина Джонсон была всего лишь девчонкой. Бесстрашной и талантливой волшебницей, конечно. Но такой юной. Такой неопытной. Он должен был помешать ей принять участие в боевых действиях. Никакие уговоры, вероятно, не убедили бы ее уйти в безопасное место. Но он мог бы… оглушить ее и перенести подальше… Или хотя бы спрятать где-то – в Хогвартсе полно укромных уголков, куда враги даже заглядывать не стали бы. Но он не сделал этого. Не сделал ничего. Когда началась битва, он успел только взглянуть вслед Анджелине, убегающей из Большого зала с палочкой наготове. Он ее не остановил. А ведь это был его долг.

Мужчина крепче прижал к своему плечу плачущую Роуз, его льняная рубашка уже была мокрой от слез девушки.

Он будет делать вид, что согласился с ней, что признал свою непричастность к трагедии.

Ради нее.

Но он пообещал себе, что теперь каждый день своей жизни он будет пытаться искупить вину. Завтра с утра он отправится в Министерство и первым делом поговорит с Уизли и Эдвардом. Он попросит позволить ему принять участие в восстановлении того, что осталось от магической Британии после правления Темного Лорда. И он согласится на любую, даже самую незавидную работу, которую ему предложат.

Он слишком долго просто использовал то, что строили другие.

Сначала он был иждивенцем, наследником благородной династии из Священных двадцати восьми, и лишь брал и растрачивал то, что доставалось ему по праву рождения. Потом, после смерти отца он вступил в ряды Пожирателей Смерти и стал разрушать. И плевать, что он принял Метку, только чтобы обезопасить мать от настойчивых приставаний членов чистокровной элиты, большинство из которых были убежденными сторонниками Волдеморта и вовсе не гнушались использовать Непротительные, если не получали то, чего хотели… Но многому из того, что он совершил, нет никаких оправданий. Непреложный обет спас его от наказания за прегрешения. Но даже самая древняя магия не способна очистить совесть.

Его спасет лишь труд на благо магического сообщества, каким бы тяжелым он ни был.

Он стерпит все, потому что так нужно.

– Невилл! – подбежав к вошедшему в дом Лонгботтому, Джинни обняла его за шею.

Отстранившись, девушка заглянула за спину парня, но, когда, пройдя в дом следом за Невиллом, Драко закрыл за собой входную дверь и обнял бросившуюся к нему Луну, сердце Джинни сделало кульбит. Уизли растерянно посмотрела на Лонгботтома.

– С ним все в порядке, – мягко произнес Невилл, обняв девушку за плечи. – Билл остался в Хогвартсе, чтобы… закончить кое-какие дела. Он будет чуть позже.

– Хвала Мерлину, – на выдохе проговорила Джинни, снова приблизившись к парню и уткнувшись носом ему куда-то в ключицу.

Когда Драко и Луна разомкнули объятия, юноша увидел появившуюся в дверях комнаты Нарциссу. Для Драко эта женщина всегда была идеальным примером истинной чистокровной из благородной семьи. Нарцисса Малфой в любой ситуации стойко сохраняла хладнокровие, даже перед лицом опасности. Она никогда не отличалась многословностью, умея одним лишь взглядом донести до собеседника свою точку зрения, а ее размеренные движения, аристократические манеры и блестящие знания этикета всегда были предметом обсуждения в светском обществе. Для Нарциссы такое состояние было совершенно естественным, наверное, поэтому оно и вызывало восхищение остальных.

Несмотря на то, что Драко также восхищался своей матерью, он порой очень сильно ощущал нехватку теплоты в родительском доме, хотя с годами он научился, наряду с прочими эмоциями, скрывать и эту свою боль, стараясь перенимать поведение отца и матери, чтобы быть достойным наследником рода Малфоев.