Как слышно

Около дома Глеб заметил, как возле голого дерева сверкнуло что-то рыжее. Сверкнуло среди снега и исчезло за толстым рифленым стволом. Глеб сошел с тротуара. Стояло безветрие, с неба изредка падали седые крошки. Глеб обошел дерево и увидел, что у подмерзшего водостока пасется утка. Огарь с рыжим оперением.

– Ты, смотрю, конкретно не по погоде! – окликнул Глеб птицу.

Огарь невозмутимо продолжал выискивать что-то клювом среди снега, переминаясь на тонких лапках. Судя по белым щекам, это была самка.

– А ты здесь обосновалась… – заключил Глеб и почему-то добавил: – Елена. Давай ты будешь Еленой.

Забрать к себе дикую птицу Глеб не мог, но в последующие дни не раз встречал ее во дворе и подкармливал, отламывая крошки от сухого багета, который всю оставшуюся осень носил с собой, во внутреннем кармане парки.

Часть третья

Разговор по мобильному телефону незадолго до темноты

– Я приеду на ваше Рождество точно. Прилечу, потом на поезде. Но если ты сможешь умереть, будет вообще прекрасно…

– Глеб?

– …Покажу, как воняют пластинки, и познакомлю с Еленой.

– Глеб! Глеб! Ты, что ли?

– Угу.

– Погоди! Номер не определился. В смысле – умереть? Фу, ты чего?!

– Не помнишь? Это твой прикол, ты хотела исчезнуть и вернуться в Россию под чужим именем.

– Ах зо…[12] Ты сам, кстати, не думал? Исчезнуть и поменять жизнь?

– Я?

– У вас там обстановка хреновая, если что.

– Когда и где она была норм?

– Сейчас даже «Мемориал»[13] банят, я читала вчера.

– «Мемориал»? Не помню, что это…

– Ты смотри сам, конечно. Я в любом случае буду рада. Предупрежу родителей, чтобы не звали на твои даты гостей с ночевкой. У нас к Вайнахтену[14] соберется толпень, но ты, я так понимаю, планируешь позже? Мы, в принципе, можем тебя и подольше оставить. Есть свободная комната в домике. Мало ли, ты захочешь узнать, как поступить здесь в колледж, ты же шаришь за язык. Я готова помочь. И, думаю, папа будет не против.

– Я еду именно к тебе.

– Хорошо. Если что, ты не обязан…

– Ты все время повторяешь, что я не обязан, но я сам так решил. У нас тут, кстати, топовая снежная зима и валит снег.

– Представляю. Как валит. В Дюсселе тепло, можно гулять без перчаток. Давай еще созвонимся, может, по зуму на днях? Сейчас я не совсем дома. На гриллинге. Ну типа на шашлыках.

– Зимой?

– Говорю же, тут не очень холодно. И веранда отапливаемая.

– Угу.

– До встречи в зуме тогда?

– Да. Пока.

– Bis bald![15]

«Про Елену так и не спросила, кто это», – подумал Глеб. Уже почти полдня он носился по центру города, искал подарок значительный и недорогой. Скопленные деньги нужно было беречь – снова брать у отца не хотелось. Как назло, попадались либо верные обещания пустых карманов, либо невнятный отстой…

С наступающим Рождеством!

Потерю сознания любят приукрашивать. Пророческие видения, тоннели со светом в конце или без него. Герой просыпается в ослепительно белой больничной палате и, обманув медсестру, сбегает навстречу новым свершениям, почти здоровый и бодрый. С Глебом, конечно, было не так.

Как было с Глебом? Его избили в подъезде, когда он возвращался домой, купив часы. Глеб вырубился, когда его, уже лежачего, ударили ногой в голову. Нога незнакомца была обута в плотный валенок, и удар вышел не то чтобы сильный. Ушиб мозга не случился, только сотряс. Потеря сознания длилась всего пару минут. Мгновение до этого Глеб запомнил как черную вспышку, резкое загустение темноты подъезда, где и без того не горело ни одной лампы.

Глеб очнулся быстро, хоть и не сразу понял, что очнулся. Избивавшие его люди еще не успели покинуть двор. Глеб об этом не знал, да и не смог бы за ними погнаться. У него о нападавших и мысли не было. Мысль была одна, свернутая в цепочку кратких сигналов: ты в своем падике, тебя били, теперь не бьют, надо встать и дойти до квартиры.

Глеб чувствовал боль? Ему казалось, что не чувствовал. Разве что губа ныла. Еще одеревенели ноги и поселился туман в голове. Глеб встал, держась за стену, неровную и бугристую, как его собственная свернутая в цепочку мысль. Кое-как Глеб добрался до дверей лифта. Нащупал кнопку. Нажал кнопку. Лифт приехал и отвез на этаж.

Глебу приходилось постоянно держаться за что-то, чтобы не упасть. Его засасывала вниз пропасть – пропастью стало все пространство. У дверей тамбура он долго искал ключи. Ощупывал дрожащими ладонями карманы. Карманы сообщали: исчез оставшийся налик, но не исчезло ни смартфона, ни часов. Даже футляр с наушниками не взяли.

Зайдя в квартиру, Глеб достал часы и увидел, что они сломаны. Стекло треснуло, минутная стрелка отвалилась, часовую стрелку сильно скосило влево. Только деревянный корпус сохранился невредимым. Осмотрев часы, Глеб разом почувствовал и боль, и тошноту. Он дошел до туалета, поблевал чем-то зеленым, долго кашляя в унитаз, затем умылся холодной водой из крана и вернулся назад. Он подумал, что надо вызвать скорую, но сил не было. Маме звонить Глеб не хотел.