Как устроен мир на самом деле. Наше прошлое, настоящее и будущее глазами ученого

Вероятно, самой удивительной может считаться разница в восприятии риска, связанного с атомной энергетикой, при сравнении Франции и Германии. Во Франции с 1980-х гг. более 70 % электроэнергии вырабатывается атомными станциями, и в стране насчитывается почти 60 реакторов, охлаждаемых водами многочисленных французских рек, в том числе Сены, Рейна, Гаронны и Луары[403]. И продолжительность жизни во Франции (второе место в ЕС после Испании) — лучшее свидетельство, что эти электростанции не являются явным источником заболеваний или преждевременной смерти. Однако на другом берегу Рейна ядерную энергетику считают злом не только немецкие «зеленые», но и значительная часть общества[404].

Именно поэтому многие исследователи призывают не измерять «объективный» риск, потому что наше восприятие риска субъективно и зависит от понимания конкретных опасностей (знакомые и новые риски) и от культурной среды[405]. Проведенные ими психометрические исследования показали, что у конкретных опасностей имеются общие характеристики: вынужденный риск часто ассоциируется со страхом нового, неуправляемого, с неизвестными опасностями; сознательный риск с большей вероятностью воспринимается как контролируемый и известный науке. Атомные электростанции большинство людей считают небезопасными, а риск при рентгеновском обследовании — допустимым.

В восприятии риска важная роль принадлежит страху. Вероятно, лучшим примером этой дифференцированной толерантности могут служить террористические атаки, поскольку в этом случае страх берет верх над рациональной оценкой, которую легко сделать на основе неопровержимых данных. Террористические атаки с их неизвестным местом, временем и масштабом набирают много баллов по психрометрической шкале страха, и эти страхи интенсивно эксплуатировались паническим псевдоанализом, с которым выступали «говорящие головы» на новостных каналах СМИ: за последние два десятилетия они описывали самые разные сценарии, от атомной бомбы в чемоданчике, взорванной посреди Манхэттена, до отравления резервуаров, снабжающих питьевой водой крупные города, и распыления смертельно опасных искусственных вирусов.

По сравнению с этими ужасными атаками вождение автомобиля связано в основном с добровольными, часто повторяющимися и очень знакомыми рисками, а в смертельных авариях обычно (в 90 % случаев) погибает только один человек. В результате общество толерантно относится к тому, что на дорогах мира гибнет больше 1,2 миллиона человек в год, с чем бы оно никогда не смирилось, будь это регулярные инциденты на промышленных предприятиях, обрушение зданий или мостов в больших городах — даже если бы число смертей было на порядок меньше, «всего» сотни тысяч[406].

Огромная разница в индивидуальном восприятии риска лучше всего иллюстрируется простым фактом: многие люди совершают действия — добровольно и регулярно, — которые остальные могут посчитать не просто очень рискованными, но и самоубийственными. Ярким примером таких действий служит бейс-джампинг (прыжки с парашютом с неподвижного объекта), поскольку малейшая задержка с раскрытием парашюта может стоить человеку жизни — в свободном падении тело достигает смертельной скорости за несколько секунд[407]. Кроме того, толерантность к риску зависит от фаталистического взгляда на жизнь: болезни или аварии предопределены и неизбежны, и поэтому нет смысла какими-то действиями пытаться укрепить свое здоровье или уберечься от несчастий[408].

Фаталисты часто недооценивают риски, чтобы избежать усилий, требующихся для их анализа и практических выводов, а также потому, что они не считают себя способными справиться с ними[409]. Достаточно хорошо изучен фатализм водителей. Такие люди недооценивают опасность ситуаций, возникающих на дороге, реже прибегают к практике аккуратного вождения (не отвлекаться, держать безопасную дистанцию, не превышать разрешенную скорость), реже пристегивают детей ремнями безопасности и сообщают об участии в дорожных инцидентах. Особое беспокойство вызывают результаты исследований, согласно которым в некоторых странах такого рода фатализм преобладает у таксистов и часто встречается у водителей микроавтобусов[410].

Нам вряд ли удастся превратить людей, увлекающихся бейс-джампингом, в образцы безопасного поведения или убедить многих таксистов, что дорожные аварии не являются неизбежными. Но мы можем использовать понимание рисков, как повседневных, так и редких, но потенциально смертельных, чтобы оценить последствия и таким образом сравнить их. Задача непростая, потому что нам приходится иметь дело с самыми разными событиями и процессами. Более того, у нас нет идеального средства изменения — нет и не может быть универсальной шкалы для сравнения многочисленных рисков, с которыми ежедневно сталкиваются миллиарды людей, и опасности чрезвычайно редких событий, случающихся один раз в сто, тысячу или даже десять тысяч лет, но с катастрофическими последствиями для всего мира. Тем не менее я попытаюсь.