Как живые. Образы «Площади революции» знакомые и забытые

«Он шел на Одессу, а вышел к Херсону;
В засаду попался отряд.
Налево – застава,
Махновцы – направо,
И десять осталось гранат.
„Ребята, – сказал, обращаясь к отряду,
Матрос-партизан Железняк, —
Херсон перед нами,
Пробьемся штыками,
И десять гранат – не пустяк!“
Сказали ребята: „Пробьемся штыками,
И десять гранат – не пустяк!“
Штыком и гранатой
Пробились ребята…
Остался в степи Железняк».

«Он был убит на Дону в битве с Деникиным – убит в то время, когда, высунувшись из бойницы бронепоезда, стрелял из двух револьверов одновременно. Так он и повис на раме этой амбразуры, головой вниз и вытянув руки по борту бронепоезда, руки с выпадающими из них револьверами»

(Юрий Олеша).

26 июля белые атаковали. Обходным маневром кавалерийский отряд казаков зашел в тыл красных и оказался у станции Верховцево. В результате бронепоезду был отрезан путь отступления, и, тем не менее, Железняков решил проскочить занятую белыми станцию. Бронепоезд пошел на прорыв, в три часа дня внезапно ворвавшись на станцию и поливая налево и направо из всех пулеметов. Железняков по грудь высунулся из командирской рубки и стрелял по врагу «по-македонски». Два револьвера у него было – маузер и парабеллум. Поезд уже миновал станцию, когда Железняков вдруг пошатнулся и упал. Рана в область грудной клетки оказалась смертельной. Не приходя в сознание, он умер на следующий день на станции Пятихатки.

«Я стояла в дверях купе, где лежал Анатолий; несколько врачей стояли возле него, – вспоминала Елена Винда. – В этот момент музыка заиграла под окном „Интернационал“. Раненый сделал последнее усилие и крикнул: „Да здравствует революция! Да здравствует советская социалистическая Россия!“».

А вот та же сцена в изложении его соратников (из некролога): «По прошествии 6-ти часов мучений дорогой Анатолий умер со словами: „Да здравствует революция!“… Он был убежден, что единственный путь спасения, ведущий ко благу и счастью всего народа, это – анархия, дающая простор народным трудящимся силам».

Из Пятихаток бронепоезд выдвинулся к фронту, а Винда повезла тело Железнякова санпоездом в Киев. Анатолия одели в штатский костюм, который он взял с собой из Одессы; морской формы у него с собой не было, а военную, пропитанную кровью, пришлось выбросить. Следующая остановка – Александрия. «Железняков лежал на столе в зале вокзала, прикрытый красными знаменами, а мимо него все шли и шли делегации воинских частей, стоявших тогда в Александрии, и даже частей, проезжавших или проходивших мимо этой станции. На другой день наш поезд отошел в Киев». В Москву Винда, по-видимому, не поехала, во всяком случае, никто не вспоминает о ее присутствии на похоронах.

Конец Япончика

«Над нами знамя с двумя костями —
Читай, кто в буквах знает толк.
Идет одесский, непобедимый,
Военно-анархистский полк.
Была бы шляпа, пальто из драпа,
А к ним живот и голова.
Была бы водка, а к водке – глотка,
Все остальное трын-трава».

(Песня из кинофильма «Оптимистическая трагедия»)

В июне 1919 года Япончик предложил свои услуги «для защиты революции». Ему разрешили сформировать из одесских бандитов батальон, который – после того, как число бойцов перевалило за тысячу – был развернут в 54-й красный стрелковый полк 3-й Украинской Красной армии имени Ленина(!). Его даже наградили серебряной саблей с революционной монограммой и именным красным знаменем. Когда началась погрузка полка в эшелон, выяснилось, что не явилось около семисот одесских воров, по дороге на фронт бежали еще несколько сот.