Как живые. Образы «Площади революции» знакомые и забытые

«…Люди погибают не от пули, болезни или несчастного случая, а потому, что сталкиваются величайшие силы и летит искрами смерть». Это цитата из романа Юрия Трифонова «Старик» – о том, как в годы Гражданской войны был запущен механизм расправ с неугодными. У героя романа Сергея Мигулина – два прототипа, оба – герои Гражданской. Один – командующий Второй конармией Ф.К.Миронов, зимой 1919 года – командарм, под началом которого воевали Киквидзе и Железняков. В феврале 1921 года он был арестован по ложному обвинению – якобы умышленно не разгромил армию Махно (реабилитирован в 1960 году). Второй прототип – комкор Б.М.Думенко. Это он объединил в Первую конную армию мелкие конные отряды, командиру одного из которых, С.М.Будённому, позже приписали победы Думенко. Его расстреляли в мае 1920 года по ложному обвинению в подготовке антисоветского мятежа и убийстве комиссара Микеладзе, а реабилитировали только в 1964 году, после обращений ветеранов-конников. Так поздно, поскольку против отмены приговора выступал Маршал Советского Союза Семен Будённый, его поддержал Климент Ворошилов, который в тот период Гражданской был при Будённом комиссаром.

Мне это имя стало известно в середине 1970-х, когда в музее в Новочеркасске я увидел бюст Думенко и поинтересовался, кто это. Знакомый судья, который привел меня в музей столицы донского казачества (это было в начале 1970-х), рассказал о том, что те же ветераны или другие, не знаю, обратились с иском к самому Будённому и к редакции журнала «Дон», где были опубликованы его мемуары. С повторением старых обвинений в адрес уже реабилитированного Думенко. В их исковом заявлении немыслимого размера – 120 страниц, приводились свидетельства станичников, в том числе о причине, по какой Будённый ненавидел Думенко. В бытность Будённого командиром эскадрона в подчинении у Думенко тот приказал его выпороть. К Думенко пришла казачка в разодранном платье и пожаловалась на то, что ее изнасиловали бойцы из эскадрона Будённого, и тот устроил ему показательную порку за то, что «распустил своих хлопцев». А в ответ на протесты Будённого – «Да у меня полный Георгиевский бант, меня даже офицер при царе пальцем не мог тронуть», Думенко только посмеялся: «Да какой ты Георгиевский кавалер, Семен, фантиков себе на базаре навесил». Ветераны помнили неблаговидную роль Будённого (вместе с его другом Ворошиловым) во время судилища над Думенко, где обвинителем выступал Александр Белобородов – бывший председатель исполкома Уральского облсовета, подписавший постановление о расстреле царской семьи.

…Понятно, я поинтересовался судьбой искового заявления. Выяснилось, что его положили под сукно.

Похороны

«…Под охраной верных товарищей тело убитого героя было отправлено в центр революционного мира – в Москву», – писал Вишневский в мае 1938 года, позабыв упомянуть, что сделано это было по распоряжению Льва Троцкого. С Киевского вокзала гроб с телом покойного везли через весь город на броневике в качестве катафалка в сопровождении оркестра и толп народа. Впереди несли фотопортрет Железнякова в морской форме.

На первых полосах газет 3 августа 1919 года вышли некрологи. «Пал геройской смертью матрос Железняк, смелый боец, ненавидимый всеми врагами за разгон белоэсеровской Учредилки, бессменный фронтовик Гражданской войны» («Известия ВЦИК»). «Находясь непрерывно на фронте, все время работал рука об руку с коммунистической партией, и недаром царский генерал Деникин оценил голову тов. Анатолия в 400 000 рублей» («Правда»).

«Рука об руку»… На траурной панихиде рядом с красными большевистскими знаменами развивались черные знамена анархистов. Любови Альтшуль запомнилось, как представитель анархистов закончил траурную речь словами, обращенными к большевикам: «Мы доказали, что умеем умирать вместе с вами. Докажите вы, что можете жить с нами».

Неизвестно, кто был этот наивный оратор, возможно, Н.Павлов, автор цитируемого мною не раз некролога, которому, понятно, не нашлось места в центральных газетах. «Кому был неизвестен тов. Анатолий? – говорилось в нем. – Всеми он был любим и уважаем, как энергичная личность, боровшаяся не за жалкие государственные реформы, а за полное раскрепощение труда – Анархию… С мыслью о тебе, мы будем продолжать наше общее дело – борьбу за достижение святых идеалов Анархии».

Пышная церемония похорон, по мнению его соратников, была матросу Железняку не совсем по чину. Похороны по первому разряду наводили на подозрение, что власть таким образом отмечает память тех, с кем перед этим расправилась.