Как живые. Образы «Площади революции» знакомые и забытые

Мало того, что обычному туристу можно было попасть в Россию только в составе тургруппы, до того каждому желающему предстояло пройти «проверку с пристрастием» в заграничном отделении «Интуриста». И только тем, кто проверку прошел, можно было купить билет на «пароход, превращенный в учреждение строгого режима». Так в книге «Московская экскурсия» описывает свои впечатления о путешествии из Англии в СССР в том же 1932 году Памела Трэверс, будущий автор «Мэри Поппинс». Почему же такие порядки не остановило никого из ее попутчиков, британских «интуристов», отправившихся вместе с нею на «родину социализма»?

В то время среди западных интеллектуалов возникла своего рода мода на поездки в СССР, «земля Ханаанская сместилась на северо-восток». Многие мыслящие люди искренно полагали, что на их глазах происходит коллапс капитализма, и социализм идет ему на смену. Сам Бернард Шоу за год до того посетил СССР и повсюду его нахваливал. Между прочим, он и по американскому радио вещал, что будущее – за Советским Союзом, так что его вполне мог слышать плывший на «Бремене» «интурист» Зара Виткин.

Зара был давним, с октября 1917-го, поклонником социализма. «С сочувствием и ужасом я наблюдал за борьбой охваченного гражданской войной русского народа с иностранной интервенцией и промышленным хаосом, – писал он. – Его героическая выносливость вызывала у меня восхищение».

Полгода назад, еще не помышляя об отъезде, он пришел в Инженерное общество в Лос-Анджелесе послушать доклад о первой советской пятилетке. Зара полагал, это самый многообещающий эксперимент в истории человечества. Заметив его интерес, к молодому человеку обратился Альфред Зайднер из Амторга. Амторг – так называлось акционерное общество, учрежденное в штате Нью-Йорк еще в 1924 году. Формально оно занималось закупками оборудования для нужд СССР. Фактически же, вплоть до осени 1933 года, то есть до открытия советского посольства в США, Амторг выполнял его функции.

И, главное, Амторг рекрутировал инженеров. «Интеллектуалы, мужчины и женщины, имеющие специальность, от чистого сердца приглашаются в Россию… страну, в которой проводится величайший в мире эксперимент, страну с созвездием народов, чудесной природой, восхитительной архитектурой…», – это выдержки из объявления, опубликованного в журнале The Nation 16 января 1929 года. В ответ Амторг получил больше 100 тысяч заявлений.

Время для подбора кадров для советской индустриализации было самое подходящее. На 1931 год пришелся пик Великой депрессии. Именно депрессия, а не советская пропаганда стала главным мотивом для эмиграции части американских инженеров в Советскую Россию. Четверть трудоспособных жителей страны сидела без работы, а тут – не только работа, их дети могли получить бесплатное образование, семьи – бесплатно пользоваться медицинской помощью.

«Зайднер попросил меня выступить в качестве технического консультанта Амторга, – вспоминал Зара после возвращения в Америку. – В этом качестве я оказал помощь в подборе квалифицированных инженеров-строителей для московского метро». Виткин полагал, что «инженеры были жизненно необходимы Советскому Союзу. Их творческие силы, извращенные грубой эксплуатацией при капитализме, должны были использоваться на благо обществу». Они с Зайднером обсуждали «огромные возможности применения в СССР методов сборного жилья», разработанные в его компании. К тому же Россия была не вовсе чужой страной для Зары, там оставались его родственники, в том числе родная тетка, которую он никогда не видел.

Все туда, а он – оттудова

Виткин не знал ни идиш, ни русский, и все же этническая общность, вероятно, облегчала их общение с вербовавшим его Зайднером. Большинство новоприбывших из относительно небольших волн реэмиграции из Америки в Россию составляли евреи. В первую волну (1920-е – начало 1930-х годов) возвращались бежавшие от царизма до революции подпольщики, позже их сменили инженеры, ехавшие с намерением помочь проводить сталинскую индустриализацию. Одна только группа из 11 американских инженеров-«иноспецов», прибывшая для работы в Метрострое, состояла из евреев, перед Первой мировой войной эмигрировавших из России. Они уезжали из дореволюционной России не только за лучшей – в материальном смысле – жизнью, многие стремились в Америку в надежде воплотить там свои мечты о справедливом устройстве общества. Вот они-то или же их дети и собрались обратно, к новой мечте.

Думаю, движущие мотивы у тех реэмигрантов, которые вернулись уже на нашей памяти (вторая волна реэмиграции случилась в 1990-е), были немного иными. На словах они тоже ринулись обратно для того, чтобы помогать новой России, но главной целью было все же подзаработать, не говоря уже о том, что это были уже не инженеры, а по большей части финансисты (не считая мошенников, – этих тоже хватало).

Лето 1929 года, Лос – Анджелес