Какая она, Победа?

Но все прошло гладко, и анкера, в общем, выдержали. Вслед за машиной Эбазыра Караева, тотчас прозванной «Востоком» и «летающим бульдозером», на левый берег последовали вторая, третья, четвертая машины, и теперь остановка была за «малым» — перенести на натуру тропу, спроектированную и начерченную по аэрофото. Различие между натурой и аэрофото выяснилось сразу же, на первых метрах, но это уже ничего не могло изменить. И потом, как сказал однажды Бушман, Беник может сделать то, чего никогда не сделал бы, но сделает, чтобы не подумали, что он не сможет это сделать…

Бенику помогал инженер техотдела Коля Тен. Горячность, экспансивность одного уравновешивались невозмутимостью, обстоятельностью и в то же время деликатной отзывчивостью другого, а это немало значило в тех условиях, в которых им выпало вместе работать.

Конечно, уставали и физически. Но в стократ больше они изматывались душевно, переживая каждый поворот, каждый маневр; ведь крутизна полки вдвое превышала уклоны, обозначенные в технических паспортах бульдозеров как критические… Вдвое больше допустимого!

Наверное, создатели бульдозеров и не подозревали, какую надежную машину для разработки скалы они сделали. Да и Майлян и сами бульдозеристы не сразу осмелились переступить красную черту технических ограничений Конечно, они многим рисковали, пока не узнали, каким колоссальным запасом мощи и устойчивости «востоков» обладают.

Рисковали бульдозеристы. Рисковал Беник. Рисковал Бушман. Но за их спинами стоял Хуриев, а Казбек, они знали, ничего не решал с кондачка. С Хуриевым можно было и рисковать.

Беник Майлян шел впереди головного бульдозера. Вернее, пятился перед ним. Весь световой день. Все два километра по горизонтали и шестьсот метров по вертикали, все двадцать пять дней штурма отметки «1300».

Пятился, не сводя глаз с висящей над склоном гусеницы, осторожно командуя чуть заметными, предельной скупости движениями напряженной ладони. Этой ладонью он говорил больше, чем смог бы сказать словами, объяснить на чертеже. И его ладони бульдозерист доверял больше, чем самому себе. Это был особый, высший класс работы, высшая мера понимания, доверия, а еще и азарта, без чего на 1300 пробиться было бы, наверное, невозможно.

А они пробились. Последний рывок получился таким резким, что на перевальную седловину, к самой верхней точке тропы головной бульдозер выскочил без гусеницы — не выдержала, слетела. Тут помучились основательно. Для домкрата и то места не нашлось, думай, ломай голову, как машину обуть — задачка!

Пролетел вертолет, в вертолете находился Бушман, он увидел на седловине неподвижный бульдозер, а рядом пять-шесть человек, чем занятых — непонятно. А они надевали гусеницу. И поскольку деваться некуда, надели ее. Пока чинились, вниз не спускались, ночуя тут же, на 1300, облюбовав для жилья глубокую нишу под карнизом конгломератовой скалы. Впоследствии каменный козырек отвалился, рухнул на тропу, и все невольно вспоминали о том, как изо дня в день проезжали под этой глыбой, укрывались под ней от дождя, спали, сидели у костра. Вот ведь как удачно вышел срок этому дамоклову мечу: ночью да еще в воскресенье!

Со временем по бульдозерной тропе наладилось «регулярное» движение, стали ходить даже «пассажирские» бульдозеры, эдакие дилижансы, оснащенные креслами-самоделками на двадцать с лишним персон. Их прозвали «бульдобусами». Или «такси». «Такси» доставляли рабочих со створа на 1300 всего лишь за час. Здесь, на верхнем этаже стройки, становилось все многолюдней, и ранней весной 1965 года бригады Анарбаева, Абрамова, Андреева и Петрова приступили к монтажу воздухопровода, который надо было перекинуть через ущелье с левого борта на правый. Но как это сделать?

Петр Федорович. Гостиница «Люкс»

Кто бы ни приезжал в Кара-Куль устраиваться на работу, первый визит к Шинко. Поймать этого человека, помимо приемных часов, трудно, но при известном терпении и охотничьих навыках иногда удается. Торчит под управленческими окнами шинковский «газик», значит, на месте Петр Федорович, во всяком случае в этом здании, не в кабинете, так в коридоре можно перехватить. Нет «газика» — ищи ветра в поле, с машиной Петр Федорович не расстается. Он прихрамывает, много ходить пешком для него затруднительно, да и некогда особенно разгуливать; а во-вторых, бывший шофер! Как удобно быть самому себе персональным водителем! Всегда под руками, отгулов за переработку не просит, ни воркотни, ни взгляда хмурого, если ехать куда в неурочный час, ни загадочных неисправностей, роковым образом возникающих в зависимости от каких-то домашних обстоятельств. А уж гонять такую безответную личность можно напропалую днем и ночью, в будни и праздники: очень понимающий товарищ этот сам себе персональный шофер!