Какая она, Победа?

Когда Толя Балинский появился у Шинко, приемная была забита народом. Кто терпеливо ждал непонятно какой очереди, кто входил без церемоний, да и там, в кабинете, народу накопилось больше чем достаточно и за длинным столом, и на стульях вдоль стен, и просто стоящих над самой душой. А эта душа, этот большой, громоздкий человек с крупными чертами лица, с громким глуховатым голосом, с распадающимися прядями зачесанных назад волос сидит скособочившись, словно присел на минутку, кивая вновь и вновь входящим, отвечая сидящим за столом, прижимая плечом телефонную трубку, потому что руки заняты бумагами, авторучкой, и жить иначе этому человеку никак, по всей вероятности, не удается.

Шинко — заместитель начальника стройки. По каким вопросам? Он не ответил еще по одному телефону, звонит другой. Вы слушаете? Шесть домов остались без газа, отсекло клапан. Мужики с работы придут, как прикажете их кормить, может, вы, Петр Федорович, их накормите? Звонок. Прорвало канализацию, нет сантехников. Сами попробуйте в ЖКО дозвониться, то ли на свадьбу, то ли на похороны уехали, вечная история! Звонок! Кто дал распоряжение спилить дерево? Он его сажал? Пусть ко мне зайдет, нет, вы меня поняли? Звонок! Магазины не принимают продукцию, а потом жалуются, что пекарня завозит черствый хлеб. Звонок! В магазинах провели санобработку, поэтому временно нет приема, вот и все, нечего на это сваливать! Звонок!

Почему, в конце концов, эту санобработку понадобилось проводить разом во всех магазинах? Кому удобно, санинспекции? А вы о людях подумали? Что теперь, за булкой хлеба в Андижан ехать? Звонок! Журналист из Польши? Из какого журнала? «Пшиязнь»? Ну что ж, встретим, покажем. Есть что показать!

— Слушаю вас, девушка. Так, насчет работы. Восемь классов?

Специальности нет. Надо было списаться, что ж зря в такую даль ехать? Нет, нам нужны люди, но нам специалисты нужны, понимаете? Ну зачем плакать.

Это самое последнее дело. Где остановились? Так, пока нигде. Родители?

Так, мама есть, понятно. Ну что ж, зайдите завтра. К вечеру. Сразу не обещаю, но что-нибудь на первое время подыщем. И учиться надо. У нас есть где учиться. Подождите. И перестаньте плакать. Алло, общежитие? Шинко говорит, здравствуйте. Что у нас там с местами? Понимаю. У меня просьба, сейчас к вам подойдет девушка, примите, пожалуйста. Дакает, надо принять, вы меня понимаете?

Шинко попал в Среднюю Азию случайно, после демобилизации из армии. Ехал с фронта в Барнаул, домой, а попал вон куда, в Киргизию.

Попутчик один, с Иссык-Куля, из Тамги, красноречивый оказался. Да и слушатель, кстати, никогда проблемой некоммуникабельности не страдал.

— Лижишь пид яблоней, а яблоко тилька блысть и в рот, — смачно рассказывал тамгинец.

Такого сибиряку испытывать еще не приходилось. Решил отведать. И хотя Рыбачье, где Шинко устроился шофером, никак на вышеописанные райские кущи не походило, Киргизия не разочаровала, а с каждым рейсом, с каждой петлей горных дорог привязывала к себе все крепче, пока не привязала совсем. Поколесить пришлось вдоволь и по Прииссыккулью и по Тянь-Шаню — всюду, где только на четырех скатах проехать можно было; друзья чуть ли не в каждом аиле появились, как без друзей? Когда же началось строительство Орто-Токойского водохранилища на реке Чу, ушел туда, благо, переезжать не надо было — двадцать километров от Рыбачьего!

Тут с дальними рейсами пришлось распрощаться. Из карьера на плотину, с плотины на карьер. Вроде чего интересного, а школу прошел серьезную. И в шоферском котле до кости проварился, и со строительной азбукой познакомился, верхний бьеф с нижним не спутает. Сначала на самосвале крутился, потом начальником эксплуатации поставили. А там пошло. Начальником Токмакской автобазы работал, Джалал-Абадской.

Управляющим Ошским автотрестом. Заместителем директора Ошского насосного завода. Со временем спохватился, конечно, об учебе подумывать стал. Ладно, получается у него это дело, характер такой оказался — с людьми работать… Но ведь мало всего этого! Кто он, по сути дела?

Начал учиться в автодорожном техникуме. С боями дошел до четвертого курса. Конечно, о Токтогульской ГЭС он слышал, читал, но как-то не связывал ее со своей судьбой, что ему там делать, он ведь не строитель! Он так и в горкоме сказал, куда был вызван в связи с мобилизацией трехсот коммунистов-ошан на ударную стройку.

— Ничего, найдется что делать, — сказали в горкоме, — да и потом, почему это ты не строитель? А Орто-Токой?

Там, в Оше, он мог позволить себе такую роскошь — заочный техникум.