Камень благополучия

— Да, какое хорошее время было, — вздохнула она, — как мы все были счастливы.

А мысли все возвращали и возвращали ее в прошлое. Были и нелегкие минуты в их жизни. Вспоминались болезни детей, ее болезни. Однажды Ирину прихватил аппендицит. А дело зимой было. Разыгрался буран, все дороги замело. Василий взял колесный трактор и повез ее в поселок. Скорая помощь их на полпути встретила, застряла она в снегу. Довезли до больницы, успели.

А когда дети школу заканчивали, он с ними больше всех занимался, чтобы они дальше учиться пошли. И дети все выучились, семьи у них хорошие, живут дружно.

— И вот я, как непомнящая былого, должна теперь отдать его в какое-то рабство. Да в жисть не бывать этому! — Твердо решила она.

Проснулся ее Василий. Вид у него был неважный, но глаза смотрели с тревогой на нее. Он ждал, что она сейчас скажет. Но Ирина начала что-то делать у плиты, не рассказывая ему о встречи с незнакомцем.

— Молчит, — подумал он с какой-то отрешенной грустью, — уговорил, значит, мою подругу жизни, утром заберут куда-то.

Он вышел на улицу, прошел в сад. Многое тут сделано его руками, но что-то уже переделали дети и жена. Он заметил, что где-то надо было бы доски подкрасить, там заменить прогнившую тесину. Ему стало обидно за то, что он ничего этого еще утром не видел.

— Правильно она сделала, — сказал он вслух, — не жил я последние годы, а мучил всех.

Он подумал, что надо бы проститься с детьми и внуками, но тут же отогнал от себя эту мысль. В последнее время он даже толком не побеседовал ни с одним из них, нужны им теперь его прощения. И эти мысли, как тяжелый камень давили на сознание. Только сейчас до него со всей очевидностью дошло, что он сам еще при жизни превратился в ненужное существо. Не только дома, но и на улице, нормальные люди сторонятся таких, как он. Сколько раз им выговаривали, чтобы они, горькие пьяницы, убирались прочь. Не как людей их просили уйти, а как скотину какую-то неприятную. Он сел на лавочку и обхватил голову руками.

— Вася, — раздался голос жены, — иди на ужин.

Он хотел отказаться, но не стал этого делать, поднялся и побрел к дому.

— Поем в последний раз ее блинчиков, — подумал он с грустью, — она у меня хорошо их печет.

Ужинали молча. Говорить ни ему, ни ей не хотелось. Да и о чем говорить, когда и так все ясно. Перед сном он помялся у двери, хотел что-то спросить, но так и не решился.

— Ты чего хотел? — спросила она.

— Да так, но это не важно.

— Говори, чего там, не стесняйся.

— Рубашку я хотел другую надеть, эта грязная уже. Штаны тоже не мешало бы заменить, они не чище рубашки.

— Хорошо, Вася, к утру все у тебя будет, а сейчас ложись спать.

Всю ночь он не сомкнул глаз. Едва начал брезжить рассвет, он встал и вышел на улицу. Проходя прихожую, он заметил, что на стуле ему приготовлена одежда. Василий сел на крыльцо и задумался. Какая хорошая жизнь у них была, как печален теперь конец. А всему виной только он, он и никто другой.

К дому уверенно подошли два молодых человека. Вышла из дома и Ирина.

— Хозяйка, мы за долгом пришли, — сказал один из парней.

— И сколько я вам должна, сумму вы можете назвать?

— Причем тут деньги, мы за хозяином твоим пришли.

— Вон оно что? Вот вам деньги, надеюсь, что этого хватит, и убирайтесь прочь от моего дома.

— Не отдашь добром, силой возьмем, тебе и ему хуже будет.

— Ирина, отдай меня им, я виноват, мне и ответ держать. В обиде на тебя не буду. Видно время пришло за грехи платить.

— Слышишь, — более миролюбиво сказал один из парней, — твой муж сам все понимает и желает уйти с нами, зачем ему препятствовать?

— Послушай, красавчик, он мой муж, его я никому не отдам. Если силой попытаетесь взять, защищать буду до последнего дыхания.

Она обернулась, увидела кухонный нож и взяла его в руки.

— Вот вам деньги, — она кинула парням несколько смятых купюр, — а его возьмете только после моей смерти.

Парень пожал плечами, взял деньги, отсчитал сдачу, положил ее на землю.

— Нам лишнего тоже не надо, — сказал он.

Они повернулись и пошли со двора. Как к калитке подходили, Ирина их видела, а вот потом куда они делись, она не заметила.

Позднее пришла сестра.

— Ну что, пожалела своего пьяницу?

— Уходи, сестра, не понимаешь ты главного в жизни. Это мой крест, который я несу до конца. Как знать, может, он мне не случайно дан?

— Хочешь сказать, что хоть и тяжелая, но своя ноша, — съязвила сестра.

— Ты права, ноша-то не чужая.

Сестра ушла. Ирина села на крыльцо и задумалась.

— А где мой суженый? — пришла ей мысль через некоторое время, — неужели опять к своему магазину сбежал?

Она встала и без всякой цели побрела в сад. Неожиданно до нее донеслись всхлипывания. А вот и ее Василий, который сидел на садовой лавочке. Плечи его вздрагивали. Она подошла и села рядом.

Прошли годы. Как-то я встретил их у церкви.

— Понимаешь, Ира, — говорил он, — впервые в груди, словно огонь какой-то внутренний зажегся. Что бы это значило?

— Я откуда знать могу? Ты у нас в семье грамотей, вот ты и объясняй.