Камень в моей руке

— Элиза, постой!.. Все вышло так ужасно… глупо. Я не учел, что ты так привяжешься к моему зверинцу. Три года я искал лекарство от прогерии, но благодаря чистой случайности открыл комбинацию генов, которая способна остановить биологические часы. Один крошечный надрез: в гипофиз вживляется капсула, выделяющая микродозы препарата, блокирующего старение. На уровне клеток запускается механизм самоочищения, организм полностью обновляется, бесследно уходят все болезни… Продав две-три капсулы препарата арабским шейхам, мы могли бы купить затерянный в океане тропический остров и жить там, бессмертные и прекрасные, как античные боги… Я три года жил мечтой, собирая ту самую, единственно верную комбинацию генов. Я почти отчаялся! Я исследовал огромные, огромные массивы данных, выискивая носителей нужных генов на двух континентах. И вот теперь, когда я уже был в одном шаге от успеха… Неужели жалкие, никчемные жизни этих обреченных, больных детей стоят мечты о бессмертии, о вечной любви?

Элиза отвернулась, так и не сказав ни слова. Фрида, пошатываясь, пошла в операционную.

Заметив скальпель в ее руке, профессор вцепился в ручки кресла побелевшими пальцами.

— Ты.. этого того… Девка, не дури! Грех на душу возьмешь, — посиневшими губами залепетал Вагнер.

Бен молча положил на ее плечо огромную ладонь. Но она просто стояла и смотрела на них, и ее глаза были пусты. Я увидел, как по лицу Вагнера сбегают капли пота. Затем Фрида набрала полный рот слюны и харкнула прямо в лицо профессору. Он суетливо утерся. А она, резко повернувшись, подошла к кушетке, приподняла самый край простыни и быстро срезала темную прядь.

— Идем! — коротко бросила она и первой скрылась за дверью. Когда все вышли, Бен аккуратно прислонил швабру к стене и медленно отступил, не сводя взгляда с Вагнера и профессора. Тяжелая дверь медленно захлопнулась. Элиза повернула ключ в замке.

— Чтобы открыть ее, придется взорвать тут все к чертям, — тихо сказала Фрида. — Нужно поспешить, чтобы выбраться из замка, пока Фавр не хватилась.

Оказалось, что у Бена, в котором все привыкли видеть добродушного простака, прекрасная память. Он провел нас через лабиринт переходов подземелья к тому самому проходу в северной стене замка, о котором рассказывал Ранбир. Элиза достала связку ключей, которую она сняла с пояса Вагнера. Похоже, в последние сто лет этим ходом пользовались редко: дверные петли совсем проржавели и жалобно заскрипели, когда мы с Беном, поднатужившись, отворили тяжелые створки.

В лицо пахнуло свежим морозным воздухом. Солнце уже клонилось к закату. Деревья отбрасывали густые лиловые тени.

— Так холодно, — поежилась Коломбина. Никому и в голову не пришло взять теплую одежду или хотя бы одеяла. Перед нами вилась заросшая травой разбитая дорога. Кое-где в прихваченной осенними заморозками грязи виднелись следы протектора грузовика.

— До деревни должно быть недалеко, — не слишком уверенно предположила Элиза.

Фрида шагнула первой. Я хотел нагнать ее, но Элиза мягко удержала меня за руку.

— Все, что ей сейчас нужно — это побыть одной. И помолчать, — сказала она.

Бен подхватил Лукаса и усадил себе на плечи: мальчонка вцепился в его оттопыренные уши и вертел головой во все стороны, как флюгер. Малыш, наверное, напрочь забыл, как выглядит мир за стенами замка. Коломбина собрала целую охапку опавших листьев.

— Так странно, — сказал я. — Ни наркоз, ни снотворное на меня обычно не действуют. А тут поплыл… Но я слышал ваш разговор: как он врал, что отправил нас в деревню. Я пытался подать тебе знак, закричать, но не мог пошевелиться… И потом, когда ты ушла, я испугался, что все кончено…

— Я проснулась в своей кровати — а вокруг никого. Голова гудит: помню, как устроили праздничный ужин, как дурачились, а дальше — темнота. Бросилась искать. Прибежала в лабораторию. И, что самое страшное, я ведь поверила ему! Он столько лет кормил меня ложью, что я разучилась различать ее вкус. Вернулась в комнату, окрыленная, и вдруг вижу — на полу валяется твоя флейта. Ты никогда бы не бросил ее так. Вот, держи, — улыбнувшись, она протянула мне инструмент. — Так что это ты подал мне знак. И когда Вагнер приоткрыл дверь, чтобы забрать поднос с чаем, я изо всей силы вдарила ему сковородкой, а когда он отключился, связала. А потом стала ждать, пока вы проснетесь… Если бы я пришла чуть раньше… — она быстро вытерла набежавшие слезы. — Коломбина, Лукас, смотрите, белка — вон там, на той елке!

Мы шагали почти всю ночь. Холод пробирал до самых костей. В больничных тряпичных туфлях я сбил ноги до кровавых мозолей. Силы были на исходе, и есть хотелось страшно. Наконец, мы услышали далекий лай собак, и за следующим поворотом дороги показались крайние дома деревни. Мы забрались в старый покосившийся амбар. Там пахло прелым сеном, и не так задувал пронизывающий ветер.

— Ждите здесь. Я попытаюсь раздобыть теплых вещей и что-то из еды, — сказала Фрида. — Со мной пойдет только Бен.