Каменное сердце

Я поклонился женщине, которую Майкл Кафхилл назвал безумной. Она была такой же высокой и узколицей, как и ее муж. Порошок свинцовых белил на щеках не мог спрятать морщины. На ней было серое шелковое платье с широкой юбкой, желтыми с пуфами рукавами и коротким, расшитым жемчугом капюшоном. Челка светлых волос на лбу уже начала седеть. Поклонившись, я разогнулся и обнаружил, что миссис Хоббей внимательно разглядывает меня. Сделав быстрый реверанс, она повернулась к стоявшим возле нее юношам, глубоко и напряженно вздохнула и высоким голосом произнесла:

— Мой сын Дэвид. И подопечный моего мужа Хью Кертис.

Коренастому и широкому Дэвиду чуть-чуть не хватало до среднего роста. Он был облачен в темно-коричневый дублет и белую рубашку с кружевным воротником-жабо, из-под которого выбивались черные волоски. Темная шевелюра его была коротко подстрижена. Преподобный Бротон назвал Дэвида очень уродливым ребенком, и, похоже, с возрастом наследник Хоббеев нисколько не похорошел. Круглое лицо с грубыми крупными чертами и полными губами было чисто выбрито, лишь на щеках оставалась темная тень. Как и мать, он обладал голубыми глазами навыкате, а в остальном совершенно не походил на родителей.

Дэвид посмотрел на меня с явным пренебрежением.

— Мастер Шардлейк, — отрывисто проговорил он, протягивая руку — горячую, влажную и, к моему удивлению, мозолистую.

Я повернулся к молодому человеку, ради которого мы проделали путь в шесть с лишним десятков миль. Хью Кертис также был в темном дублете и белой рубашке, и волосы его тоже были коротко подстрижены. Я вспомнил рассказ миссис Кафхилл о том, как у мальчика обнаружили гниды и он со смехом гонялся по комнате за дразнившей его сестрой, и ощутил крест Эммы у себя на шее, куда поместил его надежности ради на время нашего путешествия.

Хью представлял собой полный контраст Дэвиду: высокий, атлетически сложенный, широкоплечий и с узкой талией. Полные губы, длинный подбородок, крупный нос, пара небольших коричневых родинок… Пожалуй, его лицо вполне можно было бы назвать весьма симпатичным, кабы не шрамы и оспины, оставленные болезнью на нижней части щек. Шея юноши была изуродована в еще большей степени, а верхнюю часть лица Кертиса покрывал густой загар, еще более подчеркивавший белизну шрамов. Глаза его, необычного чистого цвета морской волны, странным образом смотрели на меня без всякого выражения. Чувствовалось, что передо мной здоровый и крепкий парень, однако, невзирая на это, я ощутил в нем какую-то печаль.

Юноша пожал мою руку, и ладонь его оказалась сухой, твердой и также мозолистой.

— Мастер Шардлейк, — произнес Хью низким и хрипловатым голосом, — оказывается, вы знакомы с матушкой Кафхилл?

— Да, знаком.

— Помню ее. Такая добрая и милая старая дама. — В глазах его не промелькнуло и тени выражения, они смотрели на меня настороженно.

Управляющий Фальстоу поднялся по ступеням и остановился возле своего господина, внимательно следя за нами. У меня появилось странное ощущение того, что он проверяет, как мы исполняем свои роли, — словно постановщик пьесы.

— Сегодня утром, мастер Шардлейк, прибыли два адресованных вам письма, — сказал он. — Они находятся в вашей комнате. Равно как и послание вашему клерку Бараку. Их доставил направлявшийся в Портсмут гонец королевской почты… Думаю, он ехал всю ночь.

Управляющий внимательно посмотрел на меня и добавил:

— На одном из писем печать королевы.

— По счастью, солиситор королевы является моим другом. Он устроил так, чтобы гонцы доставляли и мои письма тоже. А также забирали их из Кошэма, — объяснил я.

— Я могу посылать туда слуг с вашими письмами.

— Благодарю, — ответил я и подумал, что придется как следует запечатывать свою почту.

— Мастер Шардлейк скромничает, — заявил Дирик. — Подчас он получает дела от самой королевы. — Винсент многозначительно посмотрел на Хоббея. — Как я вам уже докладывал.

Николас отозвался ровным тоном:

— Не войти ли нам в дом? Моя жена не любит солнечную погоду.