Каменное сердце

Мы прошли через двери, некогда бывшие церковными. За ними, внутри, царил любопытный запах пыли и свежего дерева, накладывавшийся на настоявшийся аромат благовоний. Южный трансепт[19]был преображен в широкую лестницу, ведущую к старым сооружениям монастыря, в то время как прежний неф превратили во впечатляющего вида приемный зал, кровля которого опиралась на консольные балки. Стены украшали яркие гобелены, изображавшие сцены охоты. Старые окна были заменены современными, со средниками, а кроме того, в стенах пробили и новые окна, отчего зал оказался превосходно освещен. В шкафу стояла посуда венецианского стекла и вазы с превосходно подобранными цветами. Впрочем, в дальнем конце помещения оставалось старое западное окно, где под огромной аркой сверкал первоначальный витраж, изображавший святых апостолов. Под ним располагался длинный обеденный стол, застланный турецкой тканью. Пожилая служанка расставляла приборы. К одной из стен был пристроен камин. Подобное преображение должно было потребовать немалого времени и соответствующих денег: одни только гобелены наверняка обошлись в кругленькую сумму.

— Со времени моего последнего визита вы проделали большую работу, Николас, — с восхищением заметил Винсент.

— Да, — в обыкновенной для него спокойной манере согласился Хоббей. — Осталось вставить простое стекло в западное окно, а все прочее уже готово, вот только это несчастное сестринское кладбище всю картину нам портит.

— Я заметил надгробия у дальней стены, — проговорил я. — Возле стрелковой мишени.

— Местные жители никак не соглашаются повалить их, что бы мы ни предлагали. — Хозяин дома покачал головой. — Что с них взять, суеверные крестьяне!

— Которыми руководит этот мошенник Эттис, — с горечью произнесла Абигайль.

Я посмотрел на женщину: она показалась мне напряженной, словно тетива туго натянутого лука. Ее сложенные руки чуть подрагивали.

— Как только эта заварушка утихнет, моя дорогая, я приглашу кого-нибудь из Портсмута, — успокаивающим тоном произнес Хоббей. — Вижу, вы восхищаетесь моими гобеленами, мастер Шардлейк?

Он подошел к стене, и мы с Дириком последовали за ним. Гобелены действительно оказались превосходными: последовательность из четырех полотнищ составляла сцену охоты. Объектом охоты служил единорог, которого всадники поднимали с лежки на первом гобелене, преследовали на втором и на третьем, в то время как на последнем, согласно древней легенде, это удивительное существо останавливалось на поляне и ложилось, опустив увенчанную рогом голову на колени улыбавшейся молодой девственницы. Однако улыбка девы была притворной, ибо беседку ее со всех сторон окружали вооруженные луками стрелки. Я вгляделся в причудливое плетение ткани и яркие краски.

— Немецкая работа, — с гордостью пояснил мастер Николас. — Я много торговал с Рейнской землей. Мне пришлось заплатить за картины изрядную цену. Их продавал торговец, разорившийся во время Крестьянской войны[20]. Эти гобелены — моя гордость и радость, они услаждают мне душу, как наш сад радует сердце моей жены.

Он едва ли не с почтением провел ладонью по голове единорога:

— Видели бы вы, как мужики смотрят на эти гобелены, когда приходят ко мне на поместный суд! Они пялятся так, словно эти фигуры вот-вот оживут и соскочат со стены прямо на них. — И хозяин дома пренебрежительно усмехнулся.

Оба юноши подошли к нам. Дэвид смотрел на охотников, готовых выпустить стрелы в единорога.

— Трудно промазать на таком расстоянии, — непринужденно проговорил он. — Олень никогда не подпустит тебя так близко.

Я вспомнил про мозолистые руки Хью и Дэвида и спросил:

— Так это вы, молодые люди, практикуетесь на той мишени, что я видел возле дома?

— Каждый день, — с гордостью подтвердил Хоббей-младший. — Это наше любимое развлечение, лучше даже соколиной охоты. Не так ли, Хью? — Он хлопнул товарища по плечу, на мой взгляд сильнее, чем следовало бы.

Мне показалось, что движением этим Дэвид пытался скрыть тревогу. Мать пристально наблюдала за ним.

— Так. — Кертис обратил ко мне свой непостижимый взгляд. — У меня есть экземпляр недавно напечатанного трактата «Токсофилус», сочинение мастера Аскэма. Мастер Хоббей подарил мне его на день рождения.

— В самом деле? — удивился я. Эту же самую книгу, по словам королевы, читала и леди Елизавета. — Мне хотелось бы познакомиться с этим трактатом.

— Вы интересуетесь стрельбой из лука, сэр? — вежливо осведомился Хью.

Я улыбнулся:

— Телосложение мое препятствует подобного рода занятиям. Скорее я интересуюсь книгами.

— Я охотно покажу вам «Токсофилус». — На лице молодого Кертиса впервые появились признаки некоторого оживления.

— Только не сейчас, а как-нибудь попозже, — вмешался Хоббей-старший. — Наши гости провели в дороге пять дней. Горячая вода ждет вас в комнатах, господа, не дайте ей остыть. А потом спускайтесь к нам. Я приказал слугам приготовить праздничный ужин.

Щелкнув пальцами, он велел пожилой служанке:

— Урсула, проводи мастера Дирика и мастера Шардлейка в их комнаты.