Каменные часы

Мокрая осока визжала под его сапогами. Когда же он решился спрямить свой путь, вода тотчас поднялась до колен, и до берега, который Костя сам себе определил, он добирался больше часа, пока не начался смешанный лес со многими завалами рухнувших деревьев и густыми, перепутанными ветвями кустарников.

Здесь тоже было не просто идти, все примеченные раньше ориентиры исчезли из глаз, то и дело надо было спускаться во впадины и выбираться из них. Холмов, овражков, ямин оказалось тут без счета. И Костя, держа заданное направление, пошел ближе к болоту, чтобы не заблудиться.

Миновал еще час.

Никакого камыша и в помине не было, сколько он ни вглядывался вперед и ни корректировал дорогу, но в лесу, который он проходил, появилось множество тропинок и тропочек, и откуда-то неожиданно возник проселок — старый, запущенный. И все-таки это была настоящая дорога, что себе для удобства пробили телегами люди.

Некоторое время Костя шел рядом с проселком, и в душе даже затеплилась надежда на случайную встречу с местным жителем, да проселок повернул на взгорок.

Туда нечего было тащиться. Жилье где-то у края болота устраивало больше, чем немедленная помощь. А в том, что ему помогут, сержант и не сомневался. Свои должны помочь. Очень уж плох командир.

Тут перед Костей возник еще один проселок. На нем трава вроде бы повыбита сильней. Без сомнения здесь недавно ездили, подумал Костя, разглядывая в луже на обочинке масляное пятно. Провозили, значит, керосин или бензин. А может, несли бидоны в руках. Плохо они были закрыты, если вода в лужах местами вся покрыта сизой пленкой. Конечно, кто-то сильно торопился и весь свой путь рассказал.

Немцы?

Костя остановился и приметил след мотоцикла. Если это так, то зачем они возят с собой бензин?

Костя пошел медленнее, словно опасность могла возникнуть в любое мгновение. Но тихо было вокруг, спокойно. По высоко поднявшемуся солнцу он определил, что время близилось к полудню.

От усталости одеревенели ноги. Тишина расслабляла, и хотелось отдохнуть, прилечь в жесткую траву, закрыть глаза и хоть пять минут не двигаться.

Во рту пересохло, и перед глазами стали вспыхивать белые точки. Костя напряг даже зрение, решив, что бесшумно пошел снег. Лесные звуки стали отдаляться и пропадать, зато тихий чудесный звон возник и приблизился. И, споткнувшись, Костя упал. Он уснул на ходу, и это никуда не годилось.

Он нашел лужу и вымыл лицо.

И почувствовал, что за ним наблюдают.

И сразу весь оцепенел.

Пистолет лежал на земле сбоку, и не было сил его взять. Костя схватил оружие, рывком перекинул свое тело через куст и распластался за ним, и — тотчас, быстро, как ящерица, отполз в сторону, готовый стрелять без всякого промедления.

— Эй, постой! — услышал Костя мальчишеский ломкий голос, и подросток вышел из-за дерева. Ему было лет пятнадцать. Серые, со стальным оттенком глаза смотрели настороженно. Телогрейка была явно велика, как и резиновые большие сапоги. В руке он держал шест.

Костя облегченно вздохнул, спрятал в кобуру пистолет и поднялся с земли.

— Немцы поблизости есть? — спросил он.

— Прочесывали вчера лес и ушли, теперь стоят с машинами по всему шоссе, — ответил парень. Он подошел ближе и с любопытством оглядел сержанта, требовательно поинтересовался: — Вы летчик, да?

— Летчик, — усмехнулся Костя.

— Ловко вы перелетели через куст, — тихо рассмеялся парень, и глаза его увиделись Косте ярко-синими, а не серыми.

— Мог бы и убить, — сказал стрелок, — давно ты смотрел за мной?

— Да нет, — помялся парень, — так, с минутку глядел… Хотел окликнуть, а вы через куст — и за пистолет, — он помолчал. — А дальше идти нельзя. Со всей округи понаехали полицаи и выставили всюду секреты. И отсюда недалеко у них пост. — Парень рукой указал в сторону, куда шел Костя.

— И как же ты их миновал?

— Обошел по болоту. Я с дедом Евдокимовым не раз по той тропке за утками ходил, там и клюкву ведрами брали.

— Тебя Евдокимов послал?

— Нет. Деда вчера на хуторе немцы повесили. Он у них больше десятка солдат убил и собак пострелял. Я у Евдокимова утром был… К нему на хутор вам надо. Один дом там остался наполовину целый, а на пожарище искать у Евдокимова не будут: место теперь страшное. Я проверил: запасы есть в погребах, остались. Переждать можно, пока партизаны опять где-нибудь все же не стукнут…

— Есть партизаны? — оживился Костя.

— Значит, есть, если разбили в селе комендатуру и взорвали мост через реку у самой плотины. Вот фрицы и гоняются. Отсюда те места — километров с полсотни.

— Далековато, — разочарованно сказал Костя и напряженно замер, услышав, как поблизости где-то хрустнула сухая ветка. Он приложил палец к губам, отошел бесшумно от проселка и лег на землю.

Парень залег с ним рядом.

Теперь явственно слышались приближающиеся шаги. Наконец на дороге показались два полицая в новеньких темно-синих железнодорожных шинелях. На рукавах — повязки. Винтовки закинуты за спину. Они о чем-то тихонько говорили и рыскали глазами по сторонам.