Камни вместо сердец

Я посмотрел на молодого Кертиса. Сохраняя бесстрастное выражение на лице, он поднялся и вместе с Абигайль и Дэвидом вышел из зала. Как только дверь закрылась, я услышал голос мистрис Хоббей, подзывавшей к себе Ламкина. Фальстоу остался за спиной своего господина, стоя, как солдат на страже.

— Я хотел бы, чтобы Амброуз остался, — проговорил Хоббей. — Он ведет мои здешние дела.

— Безусловно, — согласился я.

Хозяин дома откинулся на спинку своего кресла:

— Итак, мастер Шардлейк, это странное дело. Неприятное для моей семьи. Здоровье моей жены так и не поправилось после смерти бедной Эммы.

— Сочувствую, — наклонил я голову.

— Она всегда хотела дочку, — добавил Николас.

Однако Хью, подумал я, не проявлял к ней симпатии и в холодной и официальной манере называл ее «мистрис». A Дэвид, похоже, попросту презирал свою матушку.

— Теперь она волнуется по поводу охоты, — добавил Хоббей уже более непринужденным тоном. — На моих землях предстоит охота, мастер Шардлейк. Это будет настоящее событие, первое в моем новом оленьем парке. — Негромкий голос его наполнился гордостью, как и в тот миг, когда он показывал мне свои гобелены. — Она должна была состояться на этой неделе, однако мы перенесли ее на следующий понедельник, чтобы получить возможность прежде уладить это дело. — Он покачал головой. — И все потому, что прошлой весной Майкл Кафхилл свалился на нас словно снег на голову!

— Могу ли я узнать, что произошло тогда? — осведомился я. — Пока что неофициально?

Хоббей посмотрел на Дирика, и тот кивнул.

— Все просто, — начал рассказывать хозяин дома. — Дело было в апреле. Однажды вечером мальчишки занимались стрельбой — после начала войны они не думают ни о чем другом, кроме своих луков. Я находился в своем кабинете, когда ко мне вдруг вбежал слуга и сказал, что во дворе появился странный человек, и человек этот кричит на Хью. Я позвал Амброуза, и мы вместе вышли наружу. Сперва я не узнал Кафхилла, ибо прошло пять лет с той поры, как он работал на меня. Буквально обезумев, он требовал, чтобы Хью вместе с ним оставил поместье. Он сказал, что любит его больше всех на свете. — Склонив голову, мастер Николас многозначительно посмотрел на меня, а потом повернулся к Фальстоу: — Это была чрезвычайно странная сцена, не правда ли, Амброуз?

Управляющий серьезно кивнул:

— Мастер Дэвид присутствовал при ней, и он был в ужасе.

— А какова была реакция Хью, мастер Хоббей? — поинтересовался я.

— Он был испуган. Оба мальчика сказали потом, что Кафхилл появился от старого монастырского кладбища.

— Должно быть, он прятался там, — добавил Фальстоу. — Оно так заросло…

— Итак, вы видите, — проговорил Винсент, — что Майкл Кафхилл всего лишь извращенец. Должно быть, мысли о том, что он хотел бы сделать с Хью, годами бурлили в его голове и в итоге довели его до безумия.

Протянув руку вперед, мой коллега прихлопнул трепыхавшегося на столе мотылька, отчаянно махавшего обгорелыми крыльями. Вытерев руку салфеткой, он проговорил:

— Простите, Николас, но эта тварь раздражала меня. А теперь, брат Шардлейк, вот что. Каким образом вы намереваетесь снимать показания?

Я обратился к Хоббею:

— Мне хотелось бы поговорить в первую очередь с Хью, потом, конечно, с вами и вашей женой.

Хозяин дома кивнул:

— Если мастер Дирик будет присутствовать во всех трех случаях.

— И мастер Дэвид.

— Нет, — твердо возразил Винсент. — Он несовершеннолетний. Хью, правда, тоже, однако суд захочет ознакомиться с его показаниями, невзирая на его молодость. Но Дэвид — другое дело.

— Кроме того, — продолжил я, — я хотел бы получить показания Фальстоу и тех слуг, которые имеют дело с мальчиками.

— Боже милостивый! — воскликнул Дирик. — Этак мы не уедем отсюда до осени.

— С Фальстоу? Конечно. — Хоббей наклонился вперед, произнося слова в своей спокойной и ровной манере, подпуская в нее, однако, стальную нотку. — Но мои слуги знают мальчиков только как своих господ.

— Кроме того, Опекунский суд не допустит выборочного допроса слуг, — уверенным тоном проговорил мой противник, — за исключением того случая, когда они обладают конкретным знанием. Такой допрос подрывает взаимоотношения между слугой и господином.

В этом он был прав, но я всего лишь прощупывал почву. Я не мог заставить слуг или Дэвида дать показания, кроме того случая, когда, по моему мнению, они знали нечто конкретное. Впрочем, мне хотелось бы поговорить с Дэвидом: под его испорченностью и глупостью явно скрывалось какое-то волнение. И потом, Абигайль проговорилась о том, что слуги могут убить их во сне, а Дирик сказал, что Хоббей хочет присоединить деревенские земли. Если им служили жители деревни, это вполне могло бы объяснить страхи хозяйки. И это, к тому же, означало, что у некоторых из них найдется что рассказать мне.

— Пока оставим Дэвида и слуг в стороне, — проговорил я, — на время.

— Раз и навсегда, — с ударением произнес Дирик.

— Тогда нам остается феодарий, — добавил я. — Сэр Квинтин Приддис.

Хоббей кивнул: