Кангасейро

— Да, паренек, мой кум жил верой в молитву старухи. А когда человек лишается такой опоры, он совсем теряется. Ты не помнишь Зе де Соуса? У него тоже была мать очень богомольная. Драться рядом с ним было страшно, пули пролетали, не касаясь его, и поражали других. А когда он узнал о смерти матери, он совсем рехнулся. Во время одной перестрелки в районе Сан Жозе Эжито я видел, как он, свернувшись в клубок, точно змея, весь дрожал. Я подкрался к нему, а эта тварь даже не шевельнулась. Когда я крикнул ему: «Стрелян, подлец!» — он и головы не поднял. Бой был в разгаре, против кума дрались солдаты лейтенанта Левино, а я остался с пятью парнями, чтобы прикрыть тыл. Зе де Соуса лежал и не шевелился. Тогда я вспомнил о его покойной матери и крикнул ему прямо в ухо: «Что, боишься старой ведьмы, твоей матери?» Только тогда парень очнулся, прыгнул через камень, и я услышал его крик. Солдаты тотчас набросились на него. Я зашел слева с берега реки и стал стрелять в гущу солдат. Зе де Соуса свалился мертвым, а лейтенант Левино спасся бегством. Вот как бывает!.. Теперь кум задумал новое дело. В любую минуту может сняться с места. А этот негр, новичок, в самом деле храбрый?

— Такая за ним слава. Говорят, что он был у доктора Флоро. Брат Апарисио верит в него. На деле он еще не показал себя.

— Сынок, скажу тебе: хватит с меня таких негров. Не видел ни одного стоящего. У них слава, то, другое, третье, а когда дойдет до дела, боятся рискнуть. Я, может, конечно, ошибаюсь. Мой кум знает, что делает.

Парни громко хохотали, и казалось, что в тиши каатинги рычат дикие звери.

— Твой братишка Бенто создан для другой жизни. Он ходил за мной, как за родным братом, был мне самым преданным другом. Видно, что он белый и знает хорошее обращение.

На другой день еще до рассвета отряд переправился через реку и углубился в каатингу, впереди шел лазутчик Салустиано. Дорогу Апарисио знал хорошо. Идти предстояло немало дней, но кангасейро не пугали расстояния. Они делали короткие привалы в «убежищах» и наконец дошли до фазенды некоего Минервино в Эшу. Там они должны были отдохнуть перед предстоящей операцией. Старый Минервино хранил в горах оружие и давал пристанище отряду. Здесь Апарисио узнал, что правительственные войска только что прошли через штат Параибу и угнали всю сколько-нибудь пригодную для верховой езды скотину. Сертанцы были возбуждены. К счастью, в Эшу солдаты не заходили. Апарисио стал расспрашивать владельца Эшу о Неко Силвино, но тот уклонился от ответа.

— Капитан, я плохо знаю этого человека, и, по правде говоря, мне ничего не известно о его доходах.

Но Апарисио не унимался:

— Я должен расплатиться с этой собакой.

— У капитана есть какие-нибудь сведения об измене этого человека? — спросил Минервино.

— Нет, ничего такого, но сын старика оскорбил полковника Поликарпо до Жердим, а я не потерплю, чтобы оскорбляли моих друзей.

Парни расположились на ночлег в амбаре фазенды. Апарисио вызвал Висенте и сказал ему:

— Кум, этот Минервино, кажется, покрывает старого Неко. Я стал его расспрашивать, а он уклонился от ответа. Придется его крепко проучить.

Апарисио позвал Минервино и без обиняков спросил его:

— Минервино, без лишних слов, скажите откровенно: с нами вы или не с нами?

— Капитан, таких вопросов не задают…

— Тогда скажу я. Я спросил вас о Неко, а вы уклонились от ответа… Знаете, со мной нельзя вилять.

— Капитан, я честный человек и с вами работаю давно. У меня семья, и я не потерял стыда.

— Ну, ладно, я только предупредил вас, — сказал Апарисио. Потом он вызвал из дома негра Висенте:

— Завтра на рассвете мы уходим отсюда.

И дал указание лазутчику Салустиано:

— Отправляйся спешно. Маршрут у тебя есть. Посмотри, что делается в ближайших фазендах. Мне говорили, что Салданья сыт по горло правительством. Завтра мы остановимся в тех местах, вблизи Луис-Гомеса под деревом жатоба. Я хочу знать все, вот уже больше двух лет, как я не заходил в Серидо.

Вся семья Минервино ухаживала за капитаном и его людьми. На ужин зарезали кур, и парни ели, смеялись, шутили. Соблюдение уважения к хозяину и его семье в доме коитеро было нерушимым законом для кангасейро. Девушки знали, что их никто не обидит.

Апарисио вышел, чтобы продолжить разговор со своим помощником. До поздней ночи обсуждали они планы и приказы, но остальные ничего не знали до самого утра. Их вызывали по одному и давали задание только перед самой операцией — во время схватки каждый знал свое место.

— Кум, я не доверяю этому Минервино. Мы все же сначала займемся старым Неко. Коитеро доверяют до того дня, пока он служит беспрекословно. Не понравился мне разговор с этим Минервино. Неужели эта тварь связалась с солдатами?

— Кум Апарисио, приказываете вы, но мне кажется, что мы ошибемся. Минервино давно связан с нами. Кум хорошо знает, что у него запасено оружия больше чем на три года.

— Все же, кум, мы уйдем на рассвете. Салустиано должен принести сведения. Это — лучший лазутчик из всех, какие у нас были.

На рассвете отряд ушел. Но прежде чем уйти, капитан вызвал к себе Минервино: