Каникулы

Сальджу вновь натянул цепь, рванувшись в мою сторону, и зашелся лаем. В этот момент Чан Мин, будто случайно ослабив руку, дал псу возможность подобраться ко мне еще ближе. Сделать шаг назад значило отступить. Сделать шаг в сторону значило сбежать. Снова просить его увести пса значило сдаться. Ничего из этого я не собиралась делать, хотя от страха у меня сводило колени. Сальджу захлебнулся лаем и очередным рывком натянул цепь. Густая и длинная шерсть на его боках вздыбилась. Я приросла к месту. Он просто хочет напугать меня. Он уведет его. Уведет.

– Что у тебя в мешке? – спросил вдруг Чан Мин.

– Хворост, – ответила я как можно более спокойно.

– Открывай, – приказал он, – собака что-то учуяла.

Я сбросила мешок на землю и рывком раскрыла: смотри, мол. Чан Мин оттащил собаку к себе и, приблизившись, заглянул в мешок. Сальджу снова залаял. Чан Мин пнул мешок ногой – послышался хруст веток.

– Эй! – крикнул Чан Мин собаке, рвавшейся с цепи. – К ноге!

Пес не смолкал.

– Фу! Сальджу! Фу!

Безрезультатно.

– Что с тобой не так? – Чан Мин смотрел на меня с подозрением. – Он чует что-то. Выверни карманы!

– Что? – не поверила я ушам. – У меня ничего нет!

– Выверни карманы, или я позову Джи Хе!

Я закусила губу: «Чтоб тебя!» и вывернула карманы. Они были пусты – еду, которую вынесла из столовой, я выкинула в лесу.

– Снимай кофту! – приказал Чан Мин.

Я выпучила глаза:

– Сонбэнним!

– Собака не будет лаять просто так. Снимай!

– Собака лает потому, что я ее боюсь, – я заставила себя признаться. – Они чувствуют это…

– Снимай! – перебил Чан Мин.

– Сонбэнним, я запачкала футболку, и мне пришлось ее снять. Под толстовкой у меня только… Нижнее белье.

Я была уверена, что этот аргумент подействует, однако Чан Мин пожал плечами:

– Мне все равно.

На его лице заиграла злорадная ухмылка – предвкушение. Похоже, он не поверил мне и готовился поймать на лжи. Ну что ж…

Левой рукой я взялась за горловину толстовки, а правой – начала расстегивать молнию. Секунда – и ткань расползлась по сторонам, обнажив ключицы. Чан Мин выпучил глаза. Улыбка исчезла с его лица. Похоже, до него начало доходить, что под толстовкой действительно больше нет одежды. «Еще?» – взглядом спросила я его. Взгляд-вызов. Он молчал и продолжал тупо пялиться на меня. Замок молнии скользнул ниже, обнажая ложбинку на груди, и я почувствовала, как жар от шеи разом поднялся к щекам: вот-вот проступит кружево лифчика.

Как вдруг и страх, и стыд разом отступили. Я посмотрела на Чан Мина и едва удержалась от хохота. Его лицо забавно вытянулось и даже, казалось, побледнело. Глаза, до сих пор наглые и злобные, вдруг стали какими-то потерянными: взгляд забегал туда-сюда, но неизменно возвращался ко мне. Точнее, к миниатюрному замочку молнии, скользившему ниже и ниже.

Еще минуту назад я не была уверена в том, что смогу расстегнуть толстовку у него на глазах. Теперь же я знала, что сделаю это. Я даже хотела этого. «Смотри, если осмелишься!» – стучало в мозгу. Остервенелый лай Сальджу окружал нас двоих звуковой стеной – только мы одни на краю леса. Еще секунда и…

Я услышала крик Джи Хе:

– Заткнется эта собака когда-нибудь или нет?

Джи Хе быстрыми шагами приближалась из-за спины Чан Мина. Я резким движением застегнула молнию.

– Чан Мин, я же просила уводить его подальше во время прогулок! – взвинченным тоном заговорила она, поравнявшись с нами. – Он воет ночи напролет, а теперь и днем нет покоя! Уведи его немедленно!

– Да, нуна, – промямлил Чан Мин и, натянув цепь, потащил собаку в глубь леса.

Я посмотрела на него, пытаясь понять, разочарован он или рад ее появлению, но он избегал встречаться со мной глазами. Вообще не смотрел в мою сторону. Я подавила смешок. И все-таки интересно, хватило бы у него духу досмотреть до конца?

Джи Хе не задержала меня, и спустя пару минут, забросив мешок с хворостом на площадку между домами, я была у себя в комнате. Только закрыв за собой дверь, я почувствовала, что вся горю. И еще… У меня ужасно чесалась кожа на животе. Я сняла толстовку и развязала опоясывающую талию футболку. Кожа под ней раскраснелась и покрылась крупными волдырями, которые ужасно зудели. В этот момент в комнату ворвалась Катя.

– Скоро обед! – бросила она, разуваясь на ходу. – Возьми еще активированного угля!

Она раскрыла чемодан, доставая аптечку, и тут заметила мое состояние.

– Что это? – Сестра подскочила ко мне. – Господи, у тебя сыпь! – Она коснулась ладонью моего лба. – И температура!

Увидев ягоды, рассыпанные по ткани футболки, она подскочила:

– Ты что, совсем с головой не дружишь? Как додумалась набрать неизвестно чего?

– Ха Енг меня угостила, – потупилась я.

– Вот же сектантская гадина! – Сестра снова осела на пол.

Мне было жарко, а голова, казалось, наполнилась ватой.

– Кать, мне так плохо…

– Ты их ела?

Я кивнула. Сестра закусила губу. Потом, порывшись в аптечке, достала какие-то таблетки.

– Это «Кларитин». Противоаллергическое, – сказала она. – Какие-то симптомы снимет, но не обольщайся – я не уверена, что они не смертельные.

– Ягоды? – переспросила я.