Кант. Биография

Человек может достигнуть полного применения своего разума как умения (способности осуществить любое намерение) примерно к двадцати годам; как ума (умения использовать для достижения своих целей других людей) – примерно к сорока, и наконец, как мудрости — примерно к шестидесяти годам; в этот последний период мудрость носит скорее негативный характер, что позволяет оценить все глупости, совершенные в два первых периода[355].

Это говорит о том, что в возрасте 22–24 лет он считал себя достаточно зрелым, чтобы решать технические вопросы философии, но не имел ясного представления о том, что это ему принесет. Эпиграмма Лессинга, конечно, была неверна, если принимать ее за предсказание того, что в будущем будет делать Кант. Неудивительно, что Лессинг убрал эту эпиграмму из более поздних изданий своих сочинений.

Домашний учитель: «Возможно, никогда не было худшего учителя»

Студенческие годы Канта были нелегки – и не только по финансовым причинам, – но в целом они, вероятно, оказались полезными. То были годы свободы и интеллектуального роста. В 1748 году, окончив университет и потеряв отца, он смотрел в неопределенное будущее. Он стал полностью самостоятельным в свои 24 года, и его жизнь коренным образом изменилась. Боровский утверждал, что «из-за отсутствия средств он стал домашним учителем (Hofmeister) и сначала нанялся к реформатскому пастору Андершу в Юдшене, а потом к фон Хюльзену в имение рядом с Аренсдорфом и, наконец, к графу Кейзерлингу»[356]. Решение стать домашним учителем не было напрямую связано со смертью отца[357]. Не могло оно быть вызвано и просто «нехваткой средств», ведь это всегда было проблемой. Сомнительно, что самым привлекательным вариантом было покинуть Кёнигсберг и учить детей за городом. Почему он не попытался найти место учителя в одной из школ Кёнигсберга? Быть домашним учителем, или «лакеем-компаньоном и учителем», к которому обычно относились не намного лучше, чем к слуге, едва ли было желанной перспективой[358]. Она могла показаться ему единственным способом себя содержать. В самом деле, обычно это был единственный выход для молодых и бедных ученых, не видевших будущего в университете и не имевших правильного рекомендательного письма, чтобы преодолеть разрыв между годами обучения и постом пастора, учителя или правительственного чиновника. Это означало быть «на временной должности»[359]. И все же ожидание порой длилось довольно долго, а успех совсем не был гарантирован.

Канту невероятно повезло с работодателями: пастором Даниелем Андершем (1701–1771), Бернхардом Фридрихом фон Хюльзеном (1700–1763) и семейством Кейзерлинг. В Юдшене он был, вероятно, с осени 1748 до осени 1751 года[360]. Юдшен находился близко к Кёнигсбергу, а пастор Андерш принадлежал к реформатской церкви, то есть к кальвинистской конфессии, а не лютеранской. Он проводил богослужения для французских гугенотов, приехавших в Пруссию при Фридрихе Вильгельме I[361]. Юдшен был довольно процветающим городом, который населяли иммигранты-гугеноты. И пастор, и судья обычно говорили по-французски, так что немецкоговорящий пастор был не к месту. Андерш получил свой пост несмотря на протесты франкоговорящей конгрегации в 1728 году. С годами он нравился им все больше и больше, и в конце концов его полюбили многие фермеры. В то же время у Андерша были проблемы с коллегами-лютеранами.