Канун

Письмо онъ послалъ тотчасъ. На другой день Левъ Александровичъ собрался въ министерство. Но онъ не торопился. Онъ зналъ, что Ножанскій приходитъ туда только посл двухъ часовъ, и онъ явился туда въ половин третьяго.

Въ обширной пріемной съ высокимъ потолкомъ, съ множествомъ оконъ, дававшихъ обильный свтъ, было уже больше десяти человкъ, дожидавшихся пріема. Пріемъ уже происходилъ. Ножанскій принималъ по одному.

Вновъ прибывающіе подходили къ столику, за которымъ сидлъ молодой чиновникъ въ вицъ-мундир и записывалъ фамиліи. Одн фамиліи онъ выслушивалъ съ строго дловитымъ лицомъ, другія почтительно, третьи заставляли его даже слегка приподыматься.

Другой чиновникъ, пожилой и, должно быть, важный, съ орденомъ на ше, отъ времени до времени появлялся изъ высокой монументальной двери и, глядя въ списокъ, называлъ очередное имя.

Левъ Александровичъ сдлалъ тоже, что и другіе, но, когда онъ произнесъ свое имя, молодой чиновникъ посмотрлъ на него тмъ особеннымъ взглядомъ, которымъ смотрятъ на людей отличенныхъ и заране удостоенныхъ чести. Онъ не только привсталъ, а совсмъ поднялся и почтительнымъ полголосомъ сказалъ.

— Ваше превосходительство будете приняты не въ очередь.

Затмъ онъ захватилъ бумагу, на которой были написаны имена кандидатовъ и быстро прошмыгнулъ въ высокую дверь, а черезъ полминуты также быстро вернулся оттуда.

Когда минуты черезъ три опять появился почтенный чиновникъ съ орденомъ на ше, то громко произнесъ:

— Левъ Александровичъ Балтовъ.

И, обратившись прямо къ Льву Александровичу, прибавилъ:- Пожалуйте, ваше превосходительство!

Такимъ образомъ, Левъ Александровичъ былъ демонстрированъ передъ остальными постителями. Его проводили черезъ довольно длинный корридоръ и ввели въ колоссальный кабинетъ, въ которомъ даже довольно замтная фигура Ножанскаго какъ бы утопала.

Ножанскій сидлъ за большимъ письменнымъ столомъ, наклонивши голову надъ бумагой, которую внимательно читалъ. При его появленіи, онъ поднялъ голову и, прищуривъ глаза, пристально вглядлся въ него.

— А, — сказалъ онъ, — я очень радъ видть васъ, ваше превосходительство.

И поднялся. Онъ удивительно мало походилъ на того Ножанскаго, который такъ ласково принималъ его въ первый день прізда у себя дома, а еще меньше на того, который длалъ ему такія печальныя откровенія въ отдльномъ кабинет ресторана.

На немъ былъ расшитый золотомъ мундиръ, тщательно застегнутый на вс пуговицы, на груди красовалась звзда, а черезъ плечо была перетянута красивая голубая лента. Кудрявые волосы его были прилизаны и какъ бы прижаты къ его черепу и даже какъ будто были короче. И самъ онъ казался меньше и какъ то незначительне.

Свойственная ему свобода движеній, порывистость, размашистость, которыя часто даже казались преувеличенными, здсь какъ будто были скованы. Онъ выпрямился и прямо держалъ голову и рука его, протянутая Льву Александровичу, пожала его руку вяло и безжизненно.

Голосъ его звучалъ странно. Не было въ немъ тхъ богатыхъ интонацій, неожиданныхъ повышеній и скачковъ внизъ, которыя были ему свойственны, какъ оратору. Не было тхъ мткихъ, иногда даже грубыхъ словъ, которыми онъ любилъ уснащать свою рчь. Слова были все избранныя, какого-то средняго и общаго значенія, и произносилъ онъ ихъ тономъ равнодушнымъ, какъ-то въ одну линію и, какъ казалось, вс они были разставлены на одинаковомъ разстояніи другъ отъ друга.

— Прошу васъ, садитесь, ваше превосходительство, — сказалъ ему Ножанскій, указывая на стулъ и самъ садясь на такой же. — Я очень радъ, что вы пришли именно въ этотъ часъ, потому что я едва-ли успю принять еще кого-нибудь изъ ожидающихъ пріема. Въ три часа я долженъ хать въ засданіе, благодаря чему вы и видите меня въ столь торжественномъ вид. Не думайте, пожалуйста, что мы работаемъ здсь въ парадныхъ мундирахъ. Ну-съ, ваше превосходительство, я составилъ списокъ, который вамъ надо только положить въ карманъ, но при этомъ въ карманъ уже не фрака, а мундира, а затмъ ссть въ карету и слдовать ему.

— Мундира? — спросилъ Левъ Александровичъ:- да я еще не озаботился заказомъ его.

— Съ этого надлежало начать. По настоящему, пріхавъ въ Петербургъ, по дорог съ вокзала въ гостиницу, вамъ слдовало захать къ портному. У чиновника это должна быть первая мысль, — съ слабой усмшкой прибавилъ Ножанскій.

— Но я пріхалъ въ Петербургъ еще не чиновникомъ, — возразилъ Левъ Александровичъ.

— Да, да, конечно, это шутка. Но завтра вы имъ будете. Сегодня мы длаемъ распоряженіе о вашемъ вступленіи въ должность. Вы пошлите къ портному, вотъ его адресъ — онъ приспособленъ къ экстреннымъ и весьма экстреннымъ случаямъ, и однетъ васъ въ двадцать четыре часа. И такъ черезъ два дня вступаете въ должность, а теперь… Ну, вотъ видите, прибавилъ онъ, когда часы на камин тоненькимъ звономъ пробили три, — вотъ видите, я долженъ извиняться не только передъ вами, но и передъ тми, которые ждутъ, и хать въ засданіе.

Онъ протянулъ руку къ столу нажалъ пуговку звонка. Почти въ тотъ же мигъ явился почтенный чиновникъ съ орденомъ на ше.