Капиталисты поневоле

В этой главе постулируется модель взаимодействия между экономикой и политикой в ренессансной Флоренции. Эта модель сравнивается с теорией Вебера о пределах политически ориентированного капитализма внутри патримониальных городов-государств. Начну с обзора демографических перемен в европейских городах, чтобы проследить и установить время, когда начался упадок автономных торговых городов по сравнению с подъемом столиц национальных государств. Большая часть этой главы рассматривает динамику городского капитализма на примере case-study Флоренции. Я выбрал Флоренцию потому, что она была архетипическим итальянским городом-государством во время своего доминирования в международном обмене и производстве товаров роскоши в средневековой Европе, а также потому, что она продолжала играть важную роль в итальянской и европейской политике и торговле на протяжении всей эпохи Возрождения. В этом качестве историю Флоренции можно привлекать для объяснения передвижений вперед и назад, с главной оси на второй план, хотя все зависит и от центрального положения на арене политической экономии средневековой и ренессансной Европы[57].

Флоренция — уникальный город, самый важный их всех городов Ренессанса потому, что контроль Медичи над папством обеспечил основу для альтернативной системы извлечения прибавочной стоимости из аграрного сектора, при которой городские элиты доминировали над подчиненными им сельскими аристократиями. Упадок Флоренции привел в тупик эту возможную стезю исторического развития. Церкви все больше и больше стали определяться по национальному признаку, покоряясь светской аристократии, которая уже организовывалась по национальным линиям.

Чрезвычайно важно обозначить пределы политической и экономической автономии, которая была возможна для Флоренции и других ведущих городов той эпохи, которые я буду рассматривать более поверхностно, в сравнении с Флоренцией, для того, чтобы объяснить, почему развитие торговли, производства и политической власти перемещается от городов-государств, управляемых олигархией, к национальным государствам, управляемых классами. В этой главе Флоренция и другие города-государства рассматриваютс не только как временные лидеры развивающейся миросистемы или как локусы с необычайно развитым духом предпринимательства, но и как социальные образования с динамикой, требующей определенного поведения от существенной части социальных акторов, чьи интересы уже определены и чьи возможности ограничены местными и глобальными условиями. Определение причинно-следственного приоритета социально-психологических, миросистемных, военно-технологических и внутренних структурных факторов в относительном упадке ренессансного городского капитализма — необходимый шаг, предваряющий объяснение, почему государства, а не только города, мировые системы или умы индивидуумов, были необходимы для образования капиталистических классов и практики капиталистических социальных отношений. В заключение я рассматриваю пределы экономической деятельности внутри городов-государств, перекидывая мостик к последующим главам, касающимся образования государства и классов в XVI-XVIII вв.[58]

ДЕМОГРАФИЧЕСКАЯ ОЦЕНКА СИЛЫ ГОРОДА, 1300 - 1700 ГГ.

Исторические демографы используют показатель численности населения для оценки богатства средневековых и ренессансных городов. Убыль или увеличение населения вычисляются для того, чтобы проследить подъем и падение ведущих экономических и политических центров. Доля городского населения и число уровней на городских площадях и рынках используются в качестве мер оценки влияния городов и урбанизации на политическую экономию сельской округи[59].

Согласно этим оценкам, Европа пережила две фазы урбанизации в столетия перед промышленной революцией. С XI в. до «черной смерти» доля европейцев (исключая Россию), проживавших в местах с населением 5000 или более человек, выросла с 9,5 до 10,5%. Этот рост умножился за счет удвоения суммарного населения Европы: более чем в два раза возросло количество городов с населением 10 000 человек и больше (Bairoch, 1988, с.136-137). Суммарное население, и городское, и сельское, катастрофически уменьшилось после чумы, в то время как уровень урбанизации снизился несильно, а число городов осталось тем же.

Общему восстановлению после «черной смерти» предшествовало возобновление «роста городов [который] медленно начался в первой половине XVI в. ...резко убыстрился в 1550-1650 гг., а затем замедлился, достигнув низшей точки в первой половине XVIII в.» (De Vries, с.39)[60].