Капитан Темпеста. Дамасский Лев. Дочери фараонов

— О!.. Да в мире таких полно. Взять хотя бы Хараджу, она ни в чем мне не уступает.

— Но перед тобой устоять она не сможет.

— Знаешь, мне тоже порой так кажется. Хотя для турчанки у нее превосходный кураж и сильное, тренированное тело. Ясно, что она росла не в расслабляющей обстановке гарема.

— Ее воспитывал дядя, и потом, ее отец был знаменитым корсаром, и в ней течет его кровь.

— А как же Энцо? Вдруг эта злобная женщина его мучает? — с тревогой сказала герцогиня.

— Нет, непонятно, по какому капризу, но паша ему покровительствует, я ведь тебе уже говорил.

— Когда же мы сможем вернуть его?

— Подождем большого сражения между христианским миром и миром ислама, — ответил Мулей-эль-Кадель. — Мы тоже будем в нем участвовать и, поскольку сражение будет морское, сразу же вместе с адмиралом Себастьяно Веньеро атакуем флагман Али-паши. Адмирал мне обещал, а он не из тех, кто бросает слова на ветер.

— Он великий мореплаватель!

— А ведь он уже стар!

Они помолчали. Критяне время от времени стреляли по патрулю из аркебуз, чтобы держать турок в отдалении. Несмотря на обещания великого адмирала, супругами овладело отчаяние.

— Ладно, там будет видно. Не надо терять присутствия духа, Элеонора. Так или иначе, но мы доберемся до бухты Капсо, даже если придется прорываться сквозь отряд из ста патрульных. Эти люди с кривыми саблями меня не пугают.

Он встал и подошел к двери. Пятеро критян, албанец и грек улеглись за огромными тюками с шерстью, которые служили прекрасной баррикадой, поскольку их не могли пробить пули, и довольствовались тем, что время от времени тратили пару зарядов пороха.

— Ну что, Никола? — спросил Мулей. — Как дела?

— Плохо, синьор.

— Почему плохо, ведь турки, похоже, не собираются нападать.

— Уж лучше бы напали, синьор. Если они медлят, значит ждут подкрепления.

— Что-то ты слишком боишься этих патрулей.

— Да ничуть, я бы не возражал на них наброситься с саблями и мечами. Отдайте приказ седлать коней и идти в атаку, и я буду впереди.

— И ты думаешь, наши кони выдержат такой рывок?

— В том-то и беда, синьор. Коням надо дать передохнуть хотя бы пару часов, чтобы у них ноги окрепли и они смогли доскакать до бухты. Дорога там долгая и очень плохая.

— Я знаю. А если турки увеличат численность отряда?

— Перебьем всех, кого сможем, — отозвался Никола.

— Тогда проще будет продержаться.

— Да, синьор.

— А чем они сейчас заняты?

— Они готовятся к какому-то подозрительному маневру, и это начинает меня беспокоить. Рядом с фермой есть конюшня, и там полно соломы. Может, они поджечь нас собираются?

Дамасский Лев вздрогнул:

— Никола, ты что, хочешь меня напугать?

— Как же, напугаешь такого, как вы.

— Ах, выдержали бы только кони атаку!

— Выдержать-то выдержат, но до Капсо не доскачут: все падут по дороге.

— Тогда нам остается только ждать.

— И отстреливаться, насколько сможем.

— А как у нас с боеприпасами?

— Достаточно. По пятьдесят выстрелов на каждого есть.

— Тогда стреляйте.

Дамасский Лев тоже взял аркебузу, запалил фитиль и начал стрелять в турок, которые пытались подобраться к конюшне и поджечь ее. Но критяне не теряли их из виду. Всякий раз, как кто-то из турок садился в седло и пытался незаметно проехать мимо виноградных шпалер, его приветствовали выстрелами из аркебузы. И некоторые попадали в цель. К четырем часам утра осаждавших уже оставалось всего девять человек. Остальные пали либо среди канав, либо между рядами почти оголенных шпалер.

— Вот сейчас самый момент для атаки, — сказал Дамасский Лев Николе.

— Вы правы, синьор. По коням! По коням!

Сделав еще по выстрелу, все быстро вошли в дом и оседлали коней.

— Ты готова, Элеонора? — спросил Мулей жену, которая задремала, облокотившись на стол.

— Как всегда, Мулей, — отвечала отважная женщина, запаляя фитили своих пистолетов.

— Держись за мной. Я лучше тебя знаком с мусульманскими саблями.

— Я тоже достаточно хорошо с ними познакомилась в Фамагусте.

— Это верно, — отвечал Мулей.

Из кухни, где кони отдыхали на мягкой соломе, их вывели наружу. Осажденные уже собирались вскочить в седла, когда вдруг послышались далекие крики, которые быстро приближались.

— Подкрепление! — крикнул грек. — Никому не двигаться с места!

— Мы опоздали, — сказал Дамасский Лев, в сердцах резко махнув рукой и бросив тревожный взгляд на Элеонору.

— Дом крепкий, — сказал Домоко. — Здесь мы долго сможем продержаться. Меня беспокоит конюшня, она стоит открытая. Если они ее подожгут, то огонь перекинется на дом.

— Их тридцать, — сообщил в этот момент Никола, который внимательно вглядывался в даль. — И все с арбалетами.

— Да еще те, кто был тут, — сказал Дамасский Лев. — Вот они, их слишком много для нас.

Он подошел к Николе:

— Ты один можешь нас спасти.

— Говорите, синьор, моя жизнь принадлежит вам.

— Садись на лучшего коня и, пока арбалетчики еще не появились, скачи в бухту Капсо и предупреди адмирала, в какой ужасной ситуации мы оказались.