Капитан Темпеста. Дамасский Лев. Дочери фараонов

— Кто тебе это сказал?

— Один приятель, у которого связи при дворе. Он сказал, что Пепи потерял сон и велел по всему городу расставить стражу.

— То есть население об этом знает? — спросил Миринри, на которого эта новость, похоже, впечатления не произвела.

— Вполне возможно.

— И все знают, что Миринри — сын великого Тети?

— Друзья твоего отца, мой господин, долгие годы распространяли слухи, что сын победителя халдеев не исчез таинственным образом, как его отец. Верно, Унис?

Старик утвердительно кивнул.

— Ага! Значит, народ знает, что я жив, и настанет день, когда я явлюсь потребовать ответа от узурпатора, укравшего у меня трон!

— Да, мой господин.

— И он меня ждет?

— Может быть.

— Может быть! — крикнул Миринри, нахмурившись.

— Пепи могуществен. Он царь Египта.

— Он вор! — взвился Миринри. — Мы еще посмотрим, останется ли народ безучастным, когда я на боевой колеснице проеду по улицам заносчивого Мемфиса, объявлю себя царем из рода фараонов и потребую славы моего отца. Я один прямой потомок Солнца! Я один веду свой род от Ра и Осириса!

— Вот истинный сын Тети! — сказал Унис, горделиво улыбнувшись. — В нем говорит кровь воина. Да, настанет день — и ты будешь великим царем, Миринри! В пустыне сердце твое спало, а воздух Мемфиса его разбудил. Ата, какие у тебя новости?

— Очень важные, Унис, — ответил египтянин. — Старые друзья Тети собрали своих сторонников и наняли три тысячи рабов-эфиопов, которым я пообещал свободу, если сыну Тети удастся отвоевать у узурпатора трон. На это ушло все золото, что друзья перевезли в Мемфис, но оно должно принести плоды.

— Вы готовы?

— Все готовы умереть за торжество юного Сына Солнца, — сказал Ата. — Завтра вечером мы соберемся у гигантской пирамиды в Дашуре и дождемся вас, чтобы нанести решающий удар. Огромная волна огня и железа обрушится на Мемфис и опрокинет узурпатора.

— А я буду во главе этой волны! — воскликнул Миринри. — Кто сможет меня остановить?

— Может быть, судьба, — произнесла Нефер, до сей поры молчавшая.

— Я и судьбу снесу с дороги, — ответил юноша.

— Меня пугает черный бык с золочеными рогами, которого я вчера вечером видела во сне.

— Что за бык?

— Бог Апис.

— В пустыне, где я вырос, я такого не видал.

— Он олицетворяет плодородный Нил.

— А я олицетворяю силу и власть. Кто стоит большего — твой черный бык с золочеными рогами или Сын Солнца?

— За быком тебе встретятся глаза, и для тебя они станут роковыми.

— Какие еще глаза?

— Ты их знаешь и без меня.

— Да ты еще не проснулась, девушка!

— Когда мы уходим?

— Завтра, — сказал Унис.

— Завтра! Я хочу увидеть дворец, предназначенный мне. Говорят, он стоит на холме, среди зачарованных садов. Там я и схвачу узурпатора и отберу у него символ власти, который он у меня украл!

— Когда пойдете через город, старайтесь ничем не выделяться — ни спешкой, ни любопытством. А самое главное — не разговаривайте и не называйте друг друга по имени, — сказал Ата. — Повторяю: царская стража за вами охотится.

— Не бойся, Ата, — ответил Унис, — нетерпение Миринри я беру на себя.

— Завтра вечером, сразу после заката, мы все будем на месте, — сказал египтянин. — А я возвращаюсь в центр города: дорога длинная, и ночь уже на дворе.

Миринри и Унис проводили его до двери. Ата внимательно огляделся по сторонам и, никого не заметив, быстро зашагал прочь.

Он уже вышел из квартала для иностранцев и подходил к широкой красивой улице, шедшей вдоль огромных дамб, возведенных вдоль Нила, чтобы уберечь город от разлива, когда ему повстречался какой-то человек. Он внезапно вынырнул из-за нагромождения камней, видимо предназначенных для возведения очередной колоссальной постройки.

— Да хранит тебя Осирис, — сказал незнакомец.

— Да будет Ра благосклонен к тебе даже после полуночи, — ответил Ата, продолжая свой путь.

Услышав его голос, незнакомец вздрогнул. Он сделал вид, что уходит, а сам, увидев, как Ата растворился в тени пальм, обрамлявших дамбу, быстро вернулся к куче камней и тихо свистнул. Навстречу ему из темноты выступили двое молодых, крепких парней в париках с воткнутыми в них наискосок страусовыми перьями, что было отличительным знаком царской стражи. На обоих были набедренники-схенти из плотной льняной ткани и соломенные сандалии. В руках каждый держал короткий тесак с широким лезвием и два лука.

— Я его нашел, — сказал тот, что свистел.

— Это действительно он?

— Да.

— А ты не ошибся, великий жрец?

— Если Херхор один только раз увидит лицо, он его уже никогда не забудет. Это был тот самый человек, что сопровождал Униса и Миринри.

— А зачем он сюда заявился?

— Не знаю, Манерос. Ах, если бы мы не потеряли его в толпе на площади, Миринри был бы сейчас у нас в руках. Я уверен, что, если здесь Ата, скорее всего, и сын Тети тоже здесь. Терпение, мы его найдем раньше, чем он предпримет какую-нибудь вылазку против фараона, и тогда Нефер заплатит мне за тот удар тесаком, который чуть не отправил меня в путешествие на сияющей лодке Ра.

— Что мы должны сделать? — спросил тот, кого звали Манерос. — Догнать его и убить?