Капитан Темпеста. Дамасский Лев. Дочери фараонов

В течение двух-трех минут оба противника обменивались уколами, парируя их с необычайной ловкостью, ибо турок тоже был превосходным фехтовальщиком, а потом герцогиня, в свою очередь, нарушила стойку и отскочила назад.

— Ага! Наконец-то ты устал, эфенди! — заорал турок, готовясь к новой атаке.

Хараджа побледнела и уже подняла руку, чтобы остановить турка, но вдруг с удивлением увидела, как герцогиня низко наклонилась, отставив левую ногу.

Метюб в этот момент атаковал с диким воплем.

Клинок герцогини сверкнул под самой грудью противника, а сама она приникла к полу, опершись на левую руку.

— Получи картуш! — крикнула она. — Защищайся!

Метюб вскрикнул от боли. Кончик шпаги вошел ему в тело, но неглубоко, потому что герцогиня вовремя сдержала удар.

— Все, Метюб, удар тебя достал! — захлопала в ладоши Хараджа. — Вот как сражаются доблестные воины!

Турок сделал длинный выпад, надеясь взять реванш, но герцогиня уже выпрямилась и атаковала из четвертой позиции, выбив у него шпагу и оставив безоружным.

— Проси пощады! — крикнула она, приставив ему к горлу конец шпаги.

— Нет! Добей! — прохрипел Метюб.

— Прикончи его, эфенди, — сказала Хараджа. — Жизнь этого человека принадлежит тебе.

Вместо того чтобы атаковать, герцогиня отступила назад и бросила шпагу на пол со словами:

— Нет! Хамид-Элеонора не привык добивать побежденных.

— Моя рана не опасна, эфенди, — сказал турок, — и я мог бы попросить реванша, если позволишь.

— Этого не хочу я, — вмешалась Хараджа. — И покончим с этим.

Посмотрев на герцогиню долгим взглядом, она прошептала:

— Красив, силен и великодушен… Этот юноша превосходит Дамасского Льва.

Потом подошла к обоим противникам, которые все еще стояли, напрягшись, друг против друга, и указала Метюбу на дверь со словами:

— Ступай лечиться.

— Прикажи меня убить, госпожа.

— Ты всегда отличался храбростью, — сказала Хараджа, и голос ее смягчился. — И ты останешься лучшим клинком флота, такие, как ты, для нас слишком ценны.

Турок опустил голову и вышел, держась рукой за грудь, чтобы остановить кровь, уже пропитавшую его зеленую шелковую куртку. Дойдя до порога, он резким, сердитым движением поднял богатую парчовую портьеру и, обернувшись к герцогине, провожавшей его глазами, бросил ей:

— Надеюсь, когда я выздоровею, эфенди, ты не откажешь мне в реванше.

— Когда пожелаешь, — холодно ответил Капитан Темпеста.

— Эфенди, — спросила Хараджа, когда турок вышел, — кто тебя научил так искусно обращаться со шпагой?

— Я уже говорил: отступник из христиан, которого мой отец держал в услужении.

— Ну и как тебе моя необычная идея заставить тебя сразиться с моим капитаном?

— Да никак. Обыкновенный женский каприз, — ответила герцогиня с нарочитой небрежностью.

— Скверный каприз, ведь он мог стоить тебе жизни, эфенди. Ты простишь меня?

— Четыре укола шпаги того не стоят, госпожа.

Хараджа на миг застыла, словно погрузившись в какую-то свою мысль, потом сказала:

— Мне уже не скучно, теперь моя очередь тебя развлекать. Спустимся во внутренний двор. Моих индийских бойцов уже предупредили, и они тебя ждут.

— У тебя есть даже индийские рабы?

— Мне их подарил дядя, когда я уж слишком заскучала в замке Хусиф. Пойдем, мой доблестный капитан.

Они спустились по парадной лестнице и вышли в просторный внутренний двор, где за эти несколько часов уже соорудили два помоста. На одном заняли места спутники герцогини и офицеры гарнизона крепости, а на верхних галереях толпились рабы и рабыни.

Каменный пол двора был посыпан песком, и посередине горделиво возвышались друг напротив друга два гиганта с геркулесовой статью, бритыми головами и бронзовой кожей, отливающей желтизной. На них были только набедренные повязки из белого шелка.

В правой руке у каждого было крепко зажато какое-то странное оружие, полностью покрывавшее пальцы, на котором топорщились длинные, с большой палец, острые металлические шипы.

Хараджа подвела герцогиню к двум удобным креслам, стоявшим на роскошном персидском ковре, и жестом пригласила сесть. Потом вынула из сумочки жемчужное ожерелье, должно быть очень дорогое, и швырнула его на пол шагах в пяти от себя.

— Этот приз будет ждать победителя.

Бойцы вытянули шеи, горящими глазами глядя на ожерелье, которое для них, наверное, было целым состоянием.

— А как будут биться эти бойцы? — спросила герцогиня, не понимая сути поединка.

— Видишь, эфенди, что у них на пальцах?

— Железные шипы.

— Это нуки-какусти, индийское оружие, — пояснила Хараджа. — Оно очень глубоко вонзается в тело и может даже убить.

— И ты, госпожа, позволишь им терзать друг друга?

— Разве я не плачу им, чтобы они развлекали меня? Дядя не для того мне их подарил, чтобы они бездельничали.

— По-моему, это жестоко.

Племянница паши пожала плечами и заявила:

— Они ведь тоже неверные.

И, не дожидаясь возражений, хлопнула в ладоши. Разговоры на помостах стихли.

Индийские бойцы по этому знаку сделали шаг навстречу друг другу и издали короткий дикий крик, видимо боевой клич индийцев.