Капитан Темпеста. Дамасский Лев. Дочери фараонов

— Я могла бы вволю посмеяться над этой идиллией, если бы вы не были пленником. Узнай она всю правду сразу, не знаю, как дорого пришлось бы мне заплатить за обман.

— Да, из когтей этой гиены вы бы живой не выбрались.

— Надеюсь, она меня больше не увидит, разве что отправится меня разыскивать в Неаполь или в Венецию.

— Это будет затруднительно, синьора, — снова вступил в разговор папаша Стаке, который ненадолго отлучился, чтобы отдать матросам приказ принести ящики, предназначенные Харадже. — Мы еще не так далеко ушли, чтобы с уверенностью сказать, что мы выскользнули из ее когтей.

— Никто не мог сказать ей, что я женщина.

— Э! Кто знает, синьора, доносчиков везде хватает.

— Вы стали пессимистом, папаша Стаке?

— О нет, синьора. Я просто хочу поскорее оказаться у берегов Италии или хотя бы Сицилии. Меня беспокоит этот капризный ветер. Бриз слабеет, и боюсь, мы можем угодить в нежданный штиль.

— Но мы уже далеко от Хусифа.

— До него миль двадцать, синьора, не бог весть что.

— Но нам ничто не угрожает.

— Пока не угрожает.

— Тогда велите готовить завтрак, папаша Стаке.

— А я пойду пороюсь в сундуках моей невесты, — со смехом сказала герцогиня.

Подождав, когда она спустится по лесенке в каюту, Гастон взял под руку старого моряка, отвел его на нос и с тревогой спросил:

— Скажите, господин помощник капитана, вы действительно чего-то боитесь?

— Нет, господин виконт. То, что турки станут нас преследовать по морю, маловероятно, тем более мы потопили их шебеку. Но возможно, именно ее исчезновение и вызовет подозрения у Хараджи. Это очень хитрая женщина.

— Но ведь могла же шебека потерпеть крушение.

— При такой тихой погоде?

— Вы уверены, что не видели больше никаких кораблей возле Хусифа?

— Я весьма бегло осмотрел берег и не могу утверждать, что в какой-нибудь закрытой бухте или канале не прячется еще парусник.

— Мы хорошо вооружены?

— Четыре кулеврины на палубе, есть аркебузы, шпаг, мечей и щитов в достатке, патронов тоже хватает. Шебеки нам бояться нечего. Ей придется плохо, если вздумает нас преследовать или, не дай бог, пойдет на абордаж. Этот галиот — крепкое, хорошее судно, и одолеть его сможет разве что галера.

— Я не думаю, что здесь окажутся галеры, — сказал виконт.

— Ну разве что придут со стороны моря. В этом случае нам останется только высадиться на берег, и я это сделаю без колебаний. О! Вот и синьора! Клянусь всеми львами республики! Такая турчанка способна вскружить голову все пашам и самому султану!

Появившаяся на палубе герцогиня была чудо как хороша. До этого никто из присутствующих не видел ее в женском платье, кроме ЛʼЮссьера и Перпиньяно, которые любовались ею в Венеции.

Из предназначавшихся Харадже туалетов она выбрала костюм скорее грузинский, чем мусульманский, который выгодно подчеркивал ее смуглую кожу, черные глаза и длинные волосы цвета воронова крыла.

На ней был очень элегантный кулидже́, — короткая курточка в складку из красной, расшитой золотом парчи, с рукавами ниже локтя, с прорезями спереди, позволявшими видеть белую шелковую рубашку, — пирахен, которую носят грузинки и персиянки. Широкие, до щиколоток штаны из шелковой парчи были расшиты узорами из крошечных жемчужин, а на ногах красовались маленькие туфельки с узким, загнутым вверх носком. Бедра герцогини охватывала широкая полоса голубого шелка, доходившая до нижнего края курточки.

Волосы она заплела в мелкие косички, оставив два локона, обрамлявшие лицо и спускавшиеся до груди, и надела на голову крошечную чалму с круглой шапочкой, которую окружала белая вуаль.

ЛʼЮссьер молча застыл перед ней, не сводя с нее восхищенных глаз, а папаша Стаке, наоборот, вдруг словно обезумел: подбросил в воздух свой берет и заорал во всю глотку:

— Да здравствует наш капитан!

И ему ответил веселый хор мужских голосов:

— Да здравствует капитан!

Едва стих этот вопль восторга, как неожиданно раздалось отчаянное ругательство.

Все повернулись к корме.

На шканцах, сжав кулаки и пригнувшись, как зверь, готовый к прыжку, стоял Никола Страдиот. Лицо его было искажено, а глаза внимательно всматривались в линию горизонта на северном направлении.

— Эй, Никола, ты что, спятил? Какая муха тебя укусила? Все настроение испортил…

— Во имя Креста!.. — хрипло крикнул грек. — Там вдали трехмачтовый парусник обходит мыс Хусиф! Если это не галера республики, значит турецкая, будь она проклята! Вы только поглядите на этого хищника!

22 Галера идет на абордаж

Крик Николы сразу охладил восторги экипажа по случаю появления красавицы-капитана.

— Это не просто ушат холодной воды, это уже бомба! — вскричал папаша Стаке, скрипнув зубами.

Виконт побледнел и с тоской взглянул на помертвевшее лицо герцогини.

— Трехмачтовик! — крикнул он и повернулся к Николе, который вглядывался в горизонт, сложив ладони домиком. — А вы не ошиблись?

— Нет, господин виконт, — отвечал грек. — У меня слишком хорошее зрение, чтобы я мог спутать галеру с шебекой или галиотом. Сейчас она развернулась, обогнув мыс Хусиф, и идет в открытое море прямо на нас.