Караваль

– Так и знал, что они – само воплощение зла, – сказал какой-то мужчина. – Не появись они здесь, и Роза была бы сейчас жива.

Лепестки черных роз дождем сыпались на похоронную процессию, и, хотя никто ничего ей не объяснил, Скарлетт догадалась, что мужчина говорит об участниках той игры, во время которой впервые за всю историю Караваля погибла женщина. Когда поползли слухи, что она была убита самим магистром, Легендо и его труппа на какое-то время перестали разъезжать с выступлениями.

«Должно быть, Роза и есть та несчастная», – подумала Скарлетт.

– Какой ужасный сон, не правда ли? – раздался рядом с ней голос вновь появившейся сестры, которая на сей раз сделалась такой прозрачной, что походила, скорее, на призрака. – Лично мне никогда черный цвет не нравился. Когда я умру, вели всем одеться на мои похороны поярче.

– Телла, ты не умрешь, – укоризненно отозвалась Скарлетт.

– Если ты проиграешь в этой игре, то, вполне возможно, что и умру, – возразила она. – Легендо любит…

Телла исчезла, так и не договорив.

– Донателла! – окликнула сестру Скарлетт. – Телла!

Но, похоже, на этот раз пурпурное платье и светлые кудри растворились в воздухе окончательно. Осталось лишь бесконечное уныние похоронной процессии.

Ощущая на себе гнет всеобщей скорби, Скарлетт продолжала слушать чужие разговоры, надеясь узнать то, что не успела ей поведать сестра. Горестные стенания тем временем сменились пересудами.

– Какая невероятно печальная история, – прошептала одна женщина другой. – Жених Розы победил в игре, и что за приз его ожидал? Застал свою невесту в постели с самим Легендо!

– А я слыхала, что она сама отменила свадьбу, – возразила ее собеседница.

– Ну, конечно, отменила, сразу после того, как жених ее застукал. Роза объявила, что влюблена в магистра и хочет быть с ним. Но Легендо в ответ лишь посмеялся и заявил, что она чересчур увлеклась игрой.

– Мне казалось, что его никто никогда не видел, – засомневалась вторая женщина.

– Никому не позволено видеть его больше одного раза. Говорят, его облик меняется от игры к игре, и всякий раз у него другое лицо – прекрасное, но жестокое. По слухам, он был в комнате, когда Роза выпрыгнула из окна, но даже не попытался ее остановить.

– Вот ведь чудовище!

– А я думала, что он сам ее и толкнул, – вступила в разговор третья женщина.

– Не в физическом смысле, – пустилась в пояснения первая. – Легендо нравится играть в извращенные игры с людьми, и одна из его любимых забав – влюблять в себя девушек. Роза свела счеты с жизнью на следующий день после того, как магистр отверг ее, а родители, обо всем узнав, запретили возвращаться домой. Однако ее жених винит во всем себя. Его слуги говорят, что он каждую ночь стонет во сне: «Роза, Роза…»

Три женщины обернулись, когда мимо них в самом хвосте похоронной процессии прошел, едва переставляя ноги, молодой человек. Его темные волосы были не такими длинными, как теперь, а на руках отсутствовали татуировки – никакого цветка розы в память о девушке с тем же именем – но Скарлетт сразу узнала Данте.

Должно быть, он так сильно хотел выиграть исполнение желания в нынешней игре, чтобы вернуть к жизни свою невесту.

В этот момент Данте склонил голову и посмотрел в ту сторону, где стояла Скарлетт, но не задержал на ней страдальческого взгляда. Его глаза рыскали по толпе, будто охотясь за кем-то, высматривая кого-то сквозь плотную завесу черных лепестков. Они мягким ковром устилали мостовую у ног Скарлетт, несколько опустилось прямо на глаза Данте, когда он проходил мимо нее. Ослепленный таким образом, он не заметил единственного человека, которого, в представлении Скарлетт, и искал, – юношу в цилиндре с бархатной оторочкой, стоящего всего в нескольких шагах от нее.

Легкие Скарлетт судорожно сжались, будто от нехватки воздуха. Когда Легендо являлся ей в прошлых сновидениях, ей никогда не удавалось рассмотреть его черт, но теперь они предстали совершенно отчетливо. На его красивом лице не отражалось никаких эмоций, в светло-карих глазах не было тепла, на губах – ни намека на улыбку; он казался тенью юноши, которого она совсем недавно так близко узнала. Это был Хулиан.

Четвертый день Караваля

22

Проснувшись, Скарлетт ощутила во рту неприятный привкус пепла и лжи. Влажные одеяла липли к потной коже, взмокшей от ночных кошмаров и видений черных роз. По крайней мере, Айко не солгала о том, что сон не изгладится из памяти. Воспоминания Скарлетт о последних мгновениях жизни перед тем, как она провалилась в небытие, по-прежнему оставались размытыми, а вот увиденное по ту сторону – удивительно ярким и настоящим, как обнимающие ее тяжелые руки.

Хулиан.

Скарлетт резко втянула носом воздух. Его ладонь покоилась чуть выше ее груди, пальцы холодили кожу. Спиной она ощущала прижимающуюся к ней мраморную твердость его торса, но биение сердца пока отсутствовало. Скарлетт содрогнулась всем телом, но не издала ни звука, боясь пробудить его от смертельного сна.