Карельская баня: обряды, верования, народная медицина и духи-хозяева

«Наш дед Осип в бане был, он много знал, знахарем был. И вот он пошел после шести. И говорили, что там его хозяйка убила. Раз знахарем был… После шести часов вечера не разрешали в баню ходить. Белье в бане не стирали… Грязь туда не носили… А баня после случая с дедом сгорела, дак говорили, что черти вокруг бани плясали. Когда баня горела. Будто бы видели: черти плясали»[856].

Интересно, что это рассказывала женщина из рода староверов. Здесь еще раз подчеркивается сакральность банного пространства, которому чужда и материальная, и духовная «грязь». Наказание настолько жестоко, потому что табу нарушает сам знахарь, человек не только знакомый со всеми правилами поведения и общения с представителями иного мира, но передающий эту мудрость другим, являющийся посредником между человеком и духами. Дед Осип, зная все законы, но надеясь на собственные магические знания, сознательно нарушает их, входя в банное пространство с обыденной целью помыться в сакральное время. Но это пространство уже безраздельно принадлежит банным хозяевам. Поэтому они не только убивают нарушителя, но сжигают и саму оскверненную постройку, тем самым лишая семью родового святилища. Нечистая сила, черти karut радуются этому и пляшут вокруг горящей бани.

Хозяева бани вершат наказание избирательно: сгорает баня только одного рода. Эта семья должна будет возвести новую постройку, куда и перейдут те же самые духи-хозяева и будут и дальше покровительствовать своему роду[857]. У карелов есть даже пословица, подчеркивающая избирательность такой кары: «Kyly kyleä ei polta» – «Баня деревню не сожжет». И в то же время множество фразеологизмов свидетельствует о карательной функции бани. Наказать – это значит «показать горячую баню ozuttua hiilavu kyly», «задать баню (пару) andua kyly (löylyä)». Когда человек прозябает, влечет жалкое существование, говорят «как в холодной бане парится кип viluo kylyö kylpie». Холодная и сухая – для бани были одинаково отрицательными эпитетами, неприемлемыми в карельском быту. Наказать – значило и «получить сухую баню kuivu kyly puutui»[858].

Примечательно, что эпитет «огненная» в применении к бане часто имеет гораздо менее негативный смысл, чем холодная и сухая. Особенно это заметно в эпических песнях на сюжет о сватовстве. Например, в одной из южнокарельских рун три брата Вянямёни, Йогамони и Ил-моллине отправляются сватать «дочь потного Хийси, внучку горных сил» – «Higi Hiien tyttääreego, Vägi vuoren vunukkaago». Приехав на место, герой подвергается ритуальным свадебным испытаниям и со всеми благополучно справляется. Последним из них является огненная баня «kylves on kyly tulinen». Но как только кузнец подходит к ней, ее стены остывают и покрываются льдом: «menib on kylyn lähellä, menib on seinät jäihe» – «подошел он к бане, а стены льдом покрылись»[859].

Возможно, дед Осип, знахарь из предыдущей былинки, нарушил еще и иные табу, которые были неизвестны внучке. Хозяева бани и первопредки помогали людям и покровительствовали знахарям, занимающимся лечебной или иной позитивной магией. На том этапе развития, когда баня считалась семейным святилищем, банная баба kylyn akka не принимала в своем пространстве тех, кто знается с нечистой силой, черных колдунов, и наказывала их. В карельских сказках главную злую колдунью Сюоятар герой по красной ковровой дорожке ведет в баню, тем самым как бы обещая «познакомить» тещу со своими первопредками. Но переступить порог ей не разрешается. Перед (под) ним зарыты кипящие смоляные котлы, в которых и сгорает существо, являющееся чужеродным олицетворением зла. Не случайно это происходит перед порогом, именно этот локус является одним из мест обитания первопредков. Они помогают герою наказать колдунью, пытающуюся обмануть его и посягнуть на семейное счастье и более того – на продолжателя рода. Настоящая жена героя, превращенная в сакральное животное карельской мифологии, в голубую важенку, кормит ребенка своим молоком. Брать грудь дочери Сюоятар мальчик отказывается, тем самым как бы не желая приобщаться к ее роду[860].

Аналогичные мифологические представления находят отражение и в русской литературе. К примеру, в повести В. Одоевского «Саламандра» главная героиня Эльза, будучи ведьмой-колдуньей, не идет в баню, боясь наказания.

Мифологические рассказы также повествуют о том, что баня являлась локусом, в котором происходила передача сакральных знаний от знахаря ученику. «Пекка Хямяляйнен в деревне раны лечил. Пекка рассказывал Соломаниде, как он с первого раза выучил все заговоры и заклинания. Был другой, старший знахарь. Натопил баню. Посадил его на порог, как бы подперев им дверь. Прочитал [заговоры – И.Л.] в молочный горшок и плюнул. Пекка выпил это молоко на полках. И, рассказывал Пекка, я все слова знал»[861].