Карельская баня: обряды, верования, народная медицина и духи-хозяева

Также, к примеру, в одном из мифологических рассказов карелов для того, чтобы научиться хорошо играть на гармошке, советовалось в ночь перед Пасхой пойти в баню. В то время, когда все будут в церкви, следовало «продать свою душу плохим pahalaizil. И будешь лучше всех играть»[839]. Здесь локусы церкви и бани явно противопоставлены, причем действие происходит в одну из двух самых святых ночей в году, пасхальную.

Но чаще всего черт в бане выполняет две функции: или чинит расправу над человеком, или крадет детей.

Черт появляется в бане только поздно ночью, он сдирает кожу с тех, кто посмел перешагнуть банный порог в это время[840].

Один старик из упрямства перед каждым «Божьим праздником» заставлял жену поздно топить баню. В очередной раз он очень долго не возвращался. Решила жена посмотреть, что там случилось. А он «на полках лежит, совсем без чувств. И весь веник выпарен, в руке только голик остался. «Что случилось?» Муж встал: «Ой-ой-ой, – говорит – пусть, жена, будет последний раз!» Это его напарил pahapuoli kylvettäjä парильщик с плохой стороны» [841].

В карельской ментальности культивировалось очень внимательное отношение к детям[842]. На них запрещалось ругаться, особенно с упоминанием черта или лешего или с употреблением обсценной, лексики. Особенно трепетно относились к младенцам до полугода, у которых еще не начали появляться зубы. Этот период считался наиболее опасным для детей. Согласно верованиям карелов, именно в это время и при нарушении вербальных табу происходила кража или подмена ребенка духами[843]. Примечательно, что в качестве глагола, обозначающего воспитательный процесс, употребляется не cakata ругать, а гораздо более негативный, грубый синоним kirota, одно из основных значений которого «проклинать». Одним из самых опасных в этом отношении мест считалась баня.

Сюжеты о похищении детей духами-хозяевами[844] одни из самых архаичных в мифологических рассказах. В архивах ИЯЛИ, где хранятся былинки, в основном собранные во второй половине XX века, их очень мало. Есть они в Фольклорном архиве Финского литературного общества (SKS). Например, в Ведлозере рассказывали:

«Женщина положила ребенка у стены в бане. Тут его и поменял черт. Ребенок стал постоянно плакать, перестал ходить. Однажды отец поехал в лес пахать, и там навстречу ему пришел сын и передал привет матери»[845].

Этот сюжет – один из самых распространенных в карельской мифологии. В данной быличке черт уносит ребенка из бани в лес – локус чужой и опасный для человека. Здесь черт – тот же позднестадиальный леший, трансформировавшийся из лесного божества в злого лесного духа. Дома родителям остается «обменыш», беспомощный инвалид. А в лесном царстве живет их настоящий сын, скучающий по матери и находящийся в лесу в неволе. Поэтому он находит возможность встретиться с отцом на вспаханном кусочке земли. Это единственный локус в лесу, безопасный для человека.

В другом рассказе мать с ребенком уже постарше пошла в баню. Когда он непроизвольно испражнился на пол, мать грубо выругала его. Ребенок изменился, стал чахнуть. Тогда позвали очень сильного знахаря. Он особым способом приготовил воду, положил обменыша на порог, и тот превратился в осиновое полено [846].

В карельской ментальности самым страшным наказанием было, когда сам человек и его душа оказывались во власти злых духов. В таком случае главной целью ритуала исцеления было освободить его от влияния «нечистых». Карелы говорили: «työndea elämäh libo kuolemah» – «отпустить жить или умирать», любой из этих вариантов считался одинаково спасительным, так как душа человека становилась свободной.

Примечательно, что обряд освобождения проводится на пороге, под которым, как считалось, обитают предки, и знахарь обращается к ним за помощью[847].

В большинстве рассказов о подмененных детях развязка именно такая: ребенок становится увечным, а затем после манипуляций знахаря превращается в полено, причем именно в осиновое. Осина, как известно, в мифологиях многих народов считается деревом проклятым, деревом нечистой силы. В легендах это объясняется тем, что она не признала Иисуса; во время его крестного пути не склонилась перед ним от жалости; прутья, которыми бичевали Христа, и крест, на котором Его распяли, были осиновыми; на осине после предательства Сына Божьего удавился Иуда. Поэтому от стыда у нее в любую погоду дрожат листья. Это народное поверье нашло отражение и в духовном стихе «Сон Богородицы» из репертура известной заонежской вопленницы И.А. Федосовой: