КАРЬЕРА

вас, если не разрешите проблему с «Джи- Би- Эс»...

— Откуда вы знаете о кризисе?

— Ну, это же я приказал Чаку Занусси уволить вас, если не

сможете решить проблему.

— Благодарю.

Креплин издает сдавленный смешок:

— Экзамен. Знаю, вы его выдержите. С блеском. А значит, Занусси не сможет вас уволить, верно?

«Фил, звони».

— Нет, Клаус. Не сможет.

— Превосходно. Ибо когда трудности, а заодно и

Рождество окончатся, я уволю Чака. Лично.

Дотрагиваюсь до третьей стопки и пытаюсь изобразить

спокойствие:

— Вы это серьезно?

— Серьезно настолько, что мне уже известно имя

преемника Чака.

— И кто же счастливчик?

— Вы.

— Быть не может...

Решение уже принято. Как только наступает второе января, то вы, если не возражаете, становитесь новым редактором

«Компу-Уорлда».

Машинально поднимаю стаканчик с водкой и выпиваю до

дна.

— Э-э... спасибо.

Глава шестая На шестой стопке я сказал:

— Я волнуюсь. Чувствую испуг.

— Волнение и страх объяснимы, — ответил Креплин, —

вполне естественная человеческая реакция на любые

существенные карьерные достижения.

— Чак — мой начальник.

— А я командую Чаком. А Дитрих Зандерлинг — мной.

Держатели акций, в свою очередь, управляют герром

Зандерлингом. Каждому приходится отчитываться перед

другими.

Мы покончили с ужином и бутылкой «Каберне-Савиньон»

за пятьдесят пять долларов, и Креплин вновь перешел к

делу.

— Вы не разу не спросили о деньгах. Почему? — начал

немец.

— Вы ели.

— Весьма деликатно с вашей стороны. Вас интересует

сумма, о которой идет речь?

— Естественно. Креплин тихонько хохотнул:

— Ну, оклад весьма привлекателен. Основная ставка — сто

пятьдесят тысяч в год, но сумму следует удвоить:

подразумеваются и выплаты от акционерного капитала, и

бонусы.

Нервно сглатываю.

— Разумеется, помимо стандартных корпоративных

премий и полной медицинской страховки вам предоставят

личный автомобиль выбранной вами марки стоимостью до, скажем, пятидесяти тысяч. Все гаражные расходы возьмем

на себя. Если вы состоите в спортивном клубе... Вы, кажется, играете в теннис?

— Вы потрудились над сбором данных.

— Естественно. Как бы там ни было, расходы на

теннисный клуб также компенсируются. Компании

нравится, когда руководство... — как это у вас говорится?

— держит форму.

Креплин попросил счет, затем произнес:

— Ну так как, вы согласны с условиями оплаты труда?

Мне подфартило. Я выиграл в лотерею. Сорвал банк. Ну, не

совсем... но, черт побери, триста штук в год? Просто

дыхание перехватывает. Вот-вот попаду в премьер-лигу...

— Клаус, я, разумеется, согласен, — и тут же, не

договорив, подумал: «Но возненавижу себя, потому что

придется предать Чака».

Поскольку шел чересчур густой снегопад, не

благоприятствовавший походу в Сохо, Креплин настоял, чтобы я проводил его до номера в «Вордорф Тауэре»,

пропустить на ночь по стаканчику. Когда такси выехало в

центр города, немец посмотрел мне в глаза:

— Должен попросить вас о некотором одолжении.

— Конечно, Клаус.

— Боюсь, речь идет даже не о просьбе. Скорее, о приказе.

Он таков: ни с кем не обсуждать полученное предложение о

работе.

— Я так и предполагал.

— «Ни с кем» означает запрет даже на обсуждение с

женой.

— Ну, Лиззи следует знать. Такие новости...

— Согласен. Она обязательно узнает. В пятницу, второго

января. Как только вернетесь из отпуска в Вест-Индии.

— А вы что, установили за мной слежку? — пошутил я.

Креплин выдавил улыбку:

— Планируя покупку «Гетца-Брауна» несколько месяцев

тому назад, я, разумеется, приступил и к изучению досье

руководителей изданий, выкуп которых готовил. Чак

Занусси так вас расхваливал, что я не мог не

заинтересоваться...

В услышанное верилось с трудом.

— Постойте, значит, Чак уже несколько месяцев назад

знал, что вы заинтересовались нашей фирмой?

— Просто ему приказали помалкивать о наших

разведмероприятиях. Занусси не знал, осуществится ли

сделка, и его никто не собирался вводить в курс — разве

что постфактум. Однако Чак вполне представлял себе, что в

случае извещения других о нашей заинтересованности в

«Гетце-Брауне» дальнейшая его работа в компании

окажется весьма маловероятной. А потому Занусси принял

разумное решение: держать рот на замке.

— И всё равно оказался уволен.

— Таковы, мой друг, превратности корпоративной жизни.

Не переживайте — прежде чем выпихнуть из самолета,

вашему знакомому предложат весьма привлекательный

парашют. Никто не станет увольнять Чака перед

праздниками — в конце концов, незачем портить человеку

отдых.

— Понимаю, но моя жена, в общем-то, не станет особенно

распространяться...

— Она ведь работает в пиаре? Не хочу вас задеть, но

людям, работающим в связях с общественностью,

свойственна разговорчивость.

— Клаус, при всем моем уважении, полагаю, вы излишне

осторожны.

— При всем моем уважении, Эдвард, данный вопрос

находится в моей компетенции, и я имею полное право

настаивать. Поскольку утечка информации до вашего

назначения может поставить весь разработанный план под

угрозу срыва. Ваше назначение на пост нового редактора

второго января окажется для жены чудесным новогодним

подарком. Вам следует просто позвонить ей второго числа

из офиса и притвориться, будто вы сами только что узнали о

повышении. Вы же превосходный продавец, по всем