Карл Маркс. Человек, изменивший мир. Жизнь. Идеалы. Утопия

Частично оправившись от болезни, Маркс чувствовал себя вдвойне искалеченным: «морально – из-за потери жены и физически – из-за утолщения плевры» [137]. Он решил еще раз съездить на море и в январе 1882 года взял с собой Элеонору в Вентнор. Кашель и бронхиальный катар не прекращались, и Элеонора оказалась плохой компаньонкой: она была на грани нервного срыва с предыдущего лета после предложения выйти замуж от русского народника Льва Гартмана. Она мучилась, пытаясь разорвать помолвку с Лиссагарэ и отчаянно надеясь, что ей когда-нибудь представится возможность утвердиться на сцене. Когда друзья в Лондоне узнали о ее состоянии, Долли Мейтленд поспешила в Вентнор, чтобы помочь ей. Успеха это не принесло. Помимо того что Долли была совершенно не в состоянии развлекать себя в одиночку, она еще и кормила Маркса бесконечными сплетнями, обижаясь, что его дочь обратилась за помощью к другим, и беспокоясь, чтобы ее не «принесли в жертву на семейный алтарь в качестве сиделки» [138]. У Элеоноры, безусловно, сложилось впечатление, что отец не мог оценить ее психическое состояние и считал, что она потакает своей болезни за счет семьи. Он был разочарован Элеонорой, Женни была слишком занята своими детьми, Лаура же была слишком эгоистичной, и Маркс поддался давлению Энгельса и своего врача и уехал в Алжир. Он охотнее всего покидал Лондон, так как находил шумную компанию Энгельса невыносимой. «Старый добрый Фред, – писал он своей дочери Женни, – может запросто убить кого-нибудь из любви» [139]. Маркс провел два с половиной одиноких месяца в Алжире в маленьком отеле с видом на залив. Время года было исключительно холодным и влажным; его мысли были «в значительной степени поглощены воспоминаниями о жене, лучшей части моей жизни!» [140]; все его письма к Энгельсу и дочерям полны подробностей о здоровье и погоде, которая (к концу его пребывания) стала достаточно жаркой, чтобы убедить его остричь волосы и сбрить бороду. Его письма начали содержать ошибки в орфографии и грамматике – результат «помутнения рассудка» [141], вызванного смертью Женни и его болезнью. В мае 1882 года Маркс покинул Алжир и отправился в Монте-Карло, где пробыл месяц, но плеврит и бронхит не отступали.

6 июня он отправился в Аржантёй и там остался с Женни в течение следующих трех месяцев, ища отдыха в «детском гаме, в этом микроскопическом мире, который гораздо занимательнее макроскопического» [142]. Однако дом Женни не приносил того покоя, которого желал Маркс. В середине сентября она ждала еще одного ребенка, а в муже не находила опоры. Она горько сетовала: то немногое время, что Лонге проводил дома, он пребывал в постели, будучи чрезмерно утомлен своей политической деятельностью в Париже, которую Маркс считал такой же бесполезной, как и деятельность Лафарга. Лонге также был достаточно бестактен, чтобы пригласить в Аржантёй Руа (французского переводчика «Капитала»): учитывая мнение Маркса о его способностях, это, естественно, вызвало большую неловкость. В течение лета 1882 года другие члены семьи Маркс тяготели к Парижу: Ленхен приехала в июне, чтобы помочь Женни, а вскоре после нее приехали Элеонора и Лаура. Когда Лаура еще находилась в Лондоне, Маркс написал ей письмо, в котором сообщал, что ее «долг – сопровождать старика в горы». В сентябре он отправлялся в Веве в Швейцарии. Лаура согласилась, и там Маркс пообещал отдать ей все свои документы, связанные с работой в Интернационале, чтобы она написала его историю, и предложил ей заняться переводом «Капитала» на английский язык [143]. Они вернулись в Аржантёй, когда Женни родила свою единственную дочь. В отличие от Лауры Элеонора хорошо ладила с Женни. Но в конце августа она тоже уехала и забрала старшего сына Женни, Джонни, в Англию, где в течение нескольких месяцев вела себя как образцовая вторая мать.